Дом на мысе Полумесяц. Книга вторая. Накануне грозы

— Что? — сонно отвечал Патрик. Он с трудом поднялся на ноги и посмотрел вслед жене. Хотел было пойти за ней, но не успел сделать и двух шагов, как дверь дома распахнулась и наружу вылетела его дочь Белла, промчавшись мимо, как экспресс. Отец удивленно заморгал, встряхнул головой, прогоняя остатки сна, и встревоженно взглянул на дверь дома — не дай бог еще кто-то оттуда выбежит. Затем он проследовал за женой и дочерью, желая посмотреть, почему те внезапно сошли с ума.

В тот день на столе не было откормленного теленка[30], но блудный сын получил прием, о котором мог только мечтать. Финнеганы чуть не подрались, споря, кто сядет ближе к Люку. Спор разрешила Луиза.

— Белла, садись рядом с Люком; Дотти, ты садись с другой стороны, а остальные займите обычные места. — Дотти улыбнулась, младшие дети насупились, а Белла чуть не лопнула от счастья.

Если прежде у Луизы и оставались сомнения насчет того, влюблена ли в Люка ее старшая дочь, теперь они развеялись. Во-первых, Белла почти не проявляла интерес к другим мальчикам. Настаивала, что именно она должна сообщить Люку о смерти Цисси. Именно тогда Луиза почти перестала сомневаться, но не знала, была ли это влюбленность, которой суждено было пройти, или настоящее чувство. В первом случае Луиза доверяла Люку и знала, что тот не обидит Беллу. Если же чувства ее окажутся долговечнее девичьей влюбленности, Луиза не представляла более удачного исхода для дочери. Белла была резкой и прямолинейной, говорила, что думала, и не отличалась тактом, но Луиза знала, что в увлечениях она упорна и непоколебима.

Что до Люка, тот столкнулся с интересной дилеммой. Он вернулся домой, преследуя три цели: побывать на могиле Цисси, решить проблемы Дотти и охладить пыл Беллы. Фотографии, которые она прислала, порядком его смутили. А когда он увидел ее около дома, его благородное намерение дрогнуло. Он понял, что фотографии не передавали ее красоты. Тут от благородства Люка не осталось и следа. Чтобы скрыть смущение, за ужином Люк говорил почти без умолку. Рассказывал семье, где побывал, какие видел достопримечательности, с кем познакомился. Правда, из уважения к чувствам Беллы не стал упоминать о своих романтических победах.

Он сказал, что на следующий день планирует сходить на кладбище, но задерживаться не станет. Он хотел взять Дотти с собой в Мельбурн, купить дом и поселить ее там, чтобы сестра вела хозяйство.

После ужина Люк сказал, что хочет прогуляться к особняку Фишеров. Он решил пойти один.

Из уважения к его чувствам Луиза велела остальным остаться дома и помочь с мытьем посуды и другими делами.

Вечер выдался чудесный; именно такие вечера Люк с тоской вспоминал, когда был далеко от дома. Он лег животом на прохладную траву и пристроил голову на сложенные руки. Услышал тихие шаги и улыбнулся. Не переставая смотреть на почерневший остов дома, произнес:

— Ну привет, мисс Изабелла Финнеган.

— Привет, Люк Фишер, — ответила Изабелла и легла рядом. — Как же ты догадался, что я пойду следом?

— Я вернулся из-за Цисси, из-за Дотти, — он замолчал и взглянул на девушку, — и из-за тебя. Хотел сказать, чтобы ты забыла о своей глупой влюбленности и нашла себе другого.

Белле вдруг стало холодно; ее рука задрожала. Люк накрыл ее руку своей ладонью и улыбнулся. Эту улыбку она так хорошо знала; так по ней тосковала.

— Беда в том, что я не знаю, хочу ли, чтобы ты забыла обо мне и нашла кого-то еще. Я эгоист, я не думаю о других, в моем возрасте я не должен быть столь неосторожным, но… я не могу.

— Люк, мне почти пятнадцать, а тебе только двадцать один. Еще несколько лет ничего не изменят — для меня. Возможно, то, что я говорю, кажется слишком смелым, слишком откровенным, но я не похожа на других девушек. Я иначе все воспринимаю. Я всегда знаю, чего хочу от жизни, так что привыкай.

Люк вдруг понял, как поступить.

— А как тебе такой план: завтра я поговорю с твоей мамой и попрошу, чтобы она разрешила нам переписываться, пока я буду в отъезде. Что скажешь?

— Хороший план, кроме того, что ты уедешь. Но пообещай мне кое-что.

— Что?

— Что будешь рассказывать мне обо всем, не только о прошедшем цензуру, как за ужином. И если я узнаю, что ты был с другой, то отрежу тебе яйца.

— Белла! — в ужасе воскликнул Люк.

— Привыкай, Люк, — беззаботно ответила она. — Я не тихая овечка, нет. Я говорю и делаю, что думаю, и, если кому-то не нравится, пусть идет к черту.

— Охотно верю, — изумленно произнес Люк. — Какие еще сюрпризы ты мне приготовила?

— Больше никаких. Став твоей, я стану твоей спутницей во всем. В том числе в том, о чем ты сейчас думаешь. Надеюсь, к тому моменту у тебя еще останутся силы.

Люк рассмеялся, не в силах поверить в ее дерзость.

— Думаю, я справлюсь, — пробормотал он, — что-то еще?

— Да, — велела она. — Поцелуй меня.

Их первый поцелуй — ее первый поцелуй — вполне ожидаемо оказался сладким, лишь с легкой примесью страсти. Когда он выпустил ее из объятий, она внимательно посмотрела на него.

— Очень мило, — саркастически произнесла она, — а теперь поцелуй меня по-настоящему.