Дом на отшибе

Погрузив зубы в твердую хрустящую мякоть яблока, Роджер так и замер, не закончив челюстью дело. Его глаза были прикованы к одному абзацу, в который он вгрызался более сосредоточенно, чем во фрукт. В одной из книг, принесенной им из городской библиотеки, Роджер наткнулся на упоминание и разбор различных шаманских практик, в том числе там была глава, посвященная табу, то есть определенным запретам, которые нельзя было нарушать ни при каких обстоятельствах. Приведенные в книге примеры показались мальчику на редкость глупыми и даже комичными. Если до этого он читал о различных религиозных практиках и обрядах, происхождение которых часто объяснялось условиями жизни людей в момент возникновения этих запретов и традиций, то данные табу уж совсем, по мнению Роджера, выглядели неоправданно. Однако не это заставило его забыть про яблоко, а то, какой, оказывается, силой могла обладать вера в эти запреты. Так в том самом абзаце описывался случай, когда ученым-этнографам удалось наблюдать нарушение табу в действии. Одному из аборигенов племени, проживавшем на далеком тропическом острове, было запрещено прикасаться к куску мяса, от которого откусил уже вождь. Но в момент пиршества в день посещения деревни учеными несчастный отлучился от «стола» и, вернувшись, неосознанно нарушил табу. Это повергло одноплеменников в ужас, о чем они не замедлили сообщить ему. И, лишь услышав это, он… лег и умер!

Только подумайте! Яблоко, наконец, было откушено и отложено на другой конец стола. Он мог бы даже не узнать об этом и преспокойно остаться в живых, – негодовал не любивший нелогичность мальчик. Из чего сделал вывод, что все дело было именно в вере самого человека, а не в каком-то там колдовстве и шаманизме. Более того, в книге значилось, что ученым дозволили произвести вскрытие умершего, чтобы выяснить причину смерти. Ей оказалась остановка сердца.

Он так боялся умереть от нарушения табу, что умер в итоге от страха и внушаемости, заключил Роджер и потянулся за яблоком. Мысли о прочитанном не отпускали его, и он постепенно съел яблоко вместе с сердцевиной, оставив лишь хвостик, которой запустил в открытое окно, считая, что он ничем не отличается в смысле разложения от вишневых хвостиков, которым изобиловало дерево внизу.

Могло ли так быть, продолжал размышлять Роджер, что травы, которые готовила Кэт, имели бы меньшее воздействие, если бы люди, приходившие к ней, меньше верили в силы их составительницы? Для проверки этой теории можно было бы, конечно, поставить эксперимент с двумя группами – теми, кто верил в силы ведьмы, и теми, кто – нет. Но для чистоты нужны были бы люди с одинаковыми жалобами для двух групп, регулярное ведение журнала наблюдений, а еще…

В дверь постучали.

– Роджер, забери свои вещи, пожалуйста, из корзины в детской, – раздался голос фрау Кляйн, – я уже убегаю! И так задержалась… Ох, ладно… И ты сегодня за главного. Обязательно сходите погулять.

Роджер вскочил и догнал маму, когда она уже спускалась:

– Но как, опять? – взмолился он.

Фрау Кляйн резко развернулась:

– Ты знал про летучую мышь в шкафу, да?

Роджер замер, припоминая, как ему казалось, несущественное.

– Да… Они ночью какую-то мышь нашли. Падали со стульев…

– Вот! – Фрау Кляйн значительно подняла вверх указательный палец. – А сегодня ваша мышь нашла меня. Так что белье в корзине, а я на работе. Хорошего дня.

И преспокойно пошла дальше, оставив Роджера наедине с его участью и подопечными. Он закатил глаза, а потом вернулся на чердак и снова открыл книгу. Но долго так просидеть ему не удалось, так как вскоре в его «уединенную келью» ворвалась младшая сестра с просьбой заплести ей косички и совершенно невинным взглядом, а за ней проник и Уолли, заявив, что им срочно нужно на прогулку.

Недовольный спешкой, которую вечно устраивал Уолли, когда ему что-то вздумывалось вдруг сделать, Роджер отметил на ходу схожесть своего младшего брата с собачкой, которая по утрам скулит и требует прогулки. Уолли, разумеется, в долгу не остался, в очередной раз окрестив брата ворчуном и занудой. Во всеобщую сумятицу разгорающейся перепалки, которую Роджер сегодня и не стремился сглаживать, обиженный, что ему прилетело за их летучую мышь, вклинился голосок Мэри-Лу:

– Все-таки кто-нибудь заплетет мне косички или лохматой идти?!

Роджер вздохнул:

– Давай расческу…

– Только поторопитесь, – внес свое веское Уолли.

– Сам будешь сейчас заплетать! – огрызнулся Роджер.

– Не-е-ет… – пропищала Мэри-Лу, – он волосы дергает.

На это Роджер послал брату многозначительный взгляд и взялся за дело. Уолли демонстративно потопал вниз по лестнице ожидать их в коридоре.

– Куда его опять несет? – спросил Роджер у сестры, тщательно расчесывая ее волосы, начиная с кончиков.

Мэри-Лу активно дернула плечами в знак своего незнания и ойкнула, потянув нечаянно волосы.

– Может, привязать его к кровати и спокойно наслаждаться остатком дня? – тихонько спросил ее Роджер.