Дом на солнечной улице

Несмотря на сомнения и переживания папы, я начала учебу в школе для девочек Фарзан в сентябре 1983-го. Он опасался, что в школе меня будут учить по новой исламской революционной программе – промоют мозги и отдалят от нашей персидской культуры, – но поскольку Фарзан была самой продвинутой и оборудованной школой в Тегеране, он записал меня в нее, когда я прошла испытания. Мы были первыми шестиклассницами, принятыми после Исламской революции.

Едва я зашла в актовый зал школы, Нуша помахала мне рукой, показывая, что заняла стул рядом с собой. Надия сидела рядом в конце третьего ряда. Зал быстро заполнялся ученицами. Я прошла по среднему ряду, перешагивая через ноги и рюкзаки уже сидящих девочек. Я поздоровалась с Надией и Нушей, радуясь, что сижу так близко к сцене. Как и все остальные ученицы, они были в черных платках и серых туниках. Занавес на сцене был того же фисташково-зеленого цвета, что и бархатистая обивка стульев. Чуть заметный ветерок колыхал занавес с ярким кружком света от прожектора.

Кто-то сказал: «Такбир», и мы в ответ прокричали «Аллаху Акбар». Зал окутала кромешная тишина, когда директриса прошествовала из дверей по центральному проходу. Она поднялась на сцену и прошла к яркому кругу света в центре. Ее фотохромные очки стали зелеными, едва она вступила в этот круг. Ее щеки так сильно выделялись розовым на лице, что я подумала, не нарумянила ли она их. Потом я узнала, что у нее было акне того рода, от которого щеки всегда были румяными и бугристыми. В отличие от всех директрис младших школ, которые носили черное, госпожа Зади была одета в кокосового цвета тунику и черный шелковый химар, который покрывал волосы, шею и плечи.

После долгих колебаний, во время которых она изучала нас со сцены, она наконец взяла микрофон с черной стойки и сказала:

– Добро пожаловать в Фарзан, дорогие ученицы! Мы поздравляем вас с поступлением в эту благородную школу. Скоро вы осознаете, насколько хорошее образование получаете здесь по сравнению с вашими старыми школами. Вы будете гордиться и чувствовать величие своего достижения – быть выбранной из двух тысяч учениц, чтобы иметь честь сидеть на этих стульях. До вас, дорогие ученицы, многие умные дети учились здесь, в этих самых классах, сидели на тех же самых стульях, что и вы. Но не забывайте… – Она замолкла и подтянула свой химар вперед. – Не забывайте, что каждый острый ум нуждается в большой ответственности. Мы страдали от беспечной интеллигенции, которая позабыла о долге перед обществом. Вы здесь благодаря своему интеллекту, своей одаренности. Но не забывайте, что, войдя в двери этой школы, вы принесли клятву верности нашей Исламской республике. Вы стоите на пороге эпохи в истории Ирана. Вы, дорогие ученицы, несете на своих плечах величайшую ответственность – усердно учиться и нести ответственность перед своей страной. И пусть все вы расцветете и добьетесь успеха.

Я озадаченно обернулась к Нуше и Надии, не до конца понимая, что она имеет в виду. В их глазах я увидела такое же замешательство. Мы все почувствовали облегчение, когда она закончила и сошла со сцены. Ее блестящие черные туфли цокали по деревянному полу сцены, когда она оставила нас в недоумении после своей речи.

Нас с Нушей определили в один класс, а Надию в соседний. Едва зайдя в наш класс, мы заметили разительное отличие в числе учениц по сравнению с начальной школой. Там в классах были толпы, и мы привыкли сидеть втроем на одной лавке. Но в школе Фарзан мы наслаждались роскошью индивидуальных стульев и широкого зеленого стола, который делили только с еще одной девочкой. Мы с Нушей сели за стол в первом ряду. Наш класс был в дальнем конце западного коридора, где из последнего окна была видна задняя стена школы.

Нежный ветерок покачивал фисташково-зеленые шторы на окнах. Королева, трехцветная кошка, запрыгнула в класс со стены. Мы громко засмеялись, когда она прошествовала между столов и замяукала, требуя еды. Девочки постарше потом объяснили нам, что таков был ее ритуал – каждое утро проскальзывать сквозь открытое окно и наводить в классе хаос. Старшие девочки заканчивали последний год старшей школы – они были последними ученицами дореволюционной эры. После революции в школу Фарзан не принимали учениц, пока новая администрация не создала процесс отбора. Пока не начался мой учебный год, в школе несколько лет был сокращенный педагогический состав. В тот год в Фарзан поступило сто девочек одиннадцати-двенадцати лет.

– Что она имела в виду, когда сказала, что мы стоим на пороге эпохи? – спросила Нуша во время первой перемены. Нуша, Надия и я сидели на известняковых ступенях во дворе, поедая обед. Я в своей миске смешала рис и горме-сабзи.

– Под эпохой она, наверное, имела в виду Исламскую революцию, – сказала я.

– Да, это я поняла. Но почему она говорила так неуклюже? – спросила Нуша, жуя свой обед. – Она такая страшная. Никто даже не шевелился во время ее речи.