Дом на Уотч-Хилл

На этом запись заканчивалась. Когда я попыталась перевернуть страницу, они показались склеенными меж собой. Древний, толстый том имел лишь две доступные страницы, и судя по всему, они сами писали себя, когда и если им вздумается. Последнее наблюдение я несколько раз прокрутила в голове, отчаянно пытаясь это осмыслить, но смысла здесь не находилось. Книги не писали сами себя.

И всё же на моих глазах страницы опустели, и появилось ещё одно предложение.

«Зажги свечу, ведьма Кэмерон».

Невысокая, толстенькая белая свеча стояла справа от книги. Вопреки тому, что я стремительно утрачивала контакт со всем здравым и логичным, я заметила, что спичек не было.

Страница снова опустела, затем: «Твоей волей».

Ситуация настолько кардинально выходила за пределы моего понимания, находилась так далеко за пределами мира вещей, которые я считала возможными, что мне казалось, будто я нахожусь в бреде, в лихорадочном сне, где ничто не было реальным и ничто не имело значения. Так что с очередным нервным смешком я решила подыграть.

Закрыв глаза, я представила перед внутренним взором свечу, воображая пламя, но почему-то это ощущалось не совсем правильным. Свеча казалась иллюзорной, не совсем воплощённой, так что я добавила капельки воска по краям, очернила фитиль и заставила его слегка загнуться на конце. Ещё несколько секунд посвятив проработке мысленного образа, я заново зажгла свечу и открыла глаза.

На фитиле плясало пламя.

Инстинктивный порыв заставил меня взмахнуть ладонью. Свеча погасла, и я могла поработать над убеждением себя в том, что она никогда и не была зажжённой. Просто обман зрения, не больше. А тот завиток полупрозрачного дыма, что струился вверх — это лишь потревоженная мной пыль.

Страницы опустели, когда по подземной комнате пронёсся сквозняк; температура стремительно упала, и моё дыхание начало превращаться в пар.

На странице появилась капля, как будто состоящая из чернил, но её быстро смахнули.

Затем начала появляться одна буква, линии подёргивались и искажались, будто для её написания требовались колоссальные усилия (она смутно напоминала букву Б), но это опять исчезло.

Книга на пьедестале начала дрожать столь ожесточённо, что свеча свалилась и упала на пол. Конвульсии тома сделались ещё более лихорадочными; он взмыл в воздух, с глухим ударом грохнулся обратно, метнулся вправо, метнулся влево, затем рухнул на пьедестал, прежде чем снова выгнуться, будто охваченный некой свирепой внутренней битвой, чтобы проявить то, что он пытался сказать.

Внезапно на долю секунды появилось всего одно слово, после чего оно тоже исчезло.

БЕГИ

Мне не нужно было повторять дважды.

Несмотря на мою решимость быть лучником и никогда не быть оленёнком (учитывая, что я не была уверена, что лук реально может убить то, что способно проявиться в этой странной комнате с книгой, пишущей саму себя), я метнулась к двери и убежала.

Часть II

Дихотомия (деление на две противоречащие друг другу или взаимоисключающие части) — слово, которое со временем станет определять не только поместье Кэмерон, которое, как я скоро узнаю, является сдержанным Джекиллом, таящим в себе социопатичного Хайда, но и практически каждый аспект моей жизни.

(Отсылка к научно-фантастическому сериалу Джекилл и Хайд, основанном на романе Р.Л.Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда», — прим)

Я узнаю, что во всём тёмном есть зерно света, а у всего светлого сердцевина из тьмы, и поэтому грань между добром и злом, которую раньше я видела так легко и чётко, становится всё более размытой.

И вот так мы сбиваемся с пути.

Прошлая Зо сказала бы, что то, что не убивает нас, делает нас сильнее.