Дом падших ангелов

Мэри Лу наблюдала, как Дон Антонио на пару со Старшим Ангелом поволок его прямо в прибой. Младший Ангел не умел плавать. И боялся волн. Антонио держал его за руки. Брат – за ноги. Они раскачали его и швырнули в воду. Младший Ангел кричал и плакал. А когда он выбрался на берег, они схватили его снова и проделали это еще раз. И еще.

– Научишься плавать, и все закончится, – наставлял отец.

Брат же непрерывно хохотал.

И Мэри Лу тоже – сначала. Но к концу экзекуции она стояла, прижав ладони ко рту.

Он выбрался из воды и попытался убежать, за ним бросились в погоню, поймали. И еще раз.

Младший Ангел тряхнул головой, отбрасывая воспоминания о том дне, улыбнулся. Принялся за кофе и еду.

– Черт, люблю кофе.

– Наверное, настоящий кофе.

Усмехнулась. Все их семейство унаследовало странную убежденность Антонио и Америки: растворимый кофе – истинное чудо. Мексиканцы их поколения насыпали ложку растворимого кофе в чашку с кипятком и энергично размешивали. Будто совершали философский или магический ритуал. «Нескафе». «Кафе Комбат». Потом добавляли в чашку концентрированное молоко «Карнейшн». Воображали себя персонажами фильма про Джеймса Бонда, лихо преодолевшими культурные виражи. А может, им просто надоела возня с кофейниками и зернами.

– Думаю, на день рождения брата прихвачу настоящий кофе, – сказал он. – Целую коробку из «Старбакса».

Сестра доедала вторую булочку – к черту калории.

– Ты собираешься одеваться?

– Не-а. Пойду голым.

– Тогда смотри, чтоб тебя не увидела Паз, – бросила она, уходя в кухню.

Он развернулся к стойке и несколько раз отжался, чувствуя себя идиотом-калифорнийцем.

– Паз, – сказала Мэри Лу из кухни. – Она ведьма.

Только не это, опять.

– Мы друг на друга в упор не глядим, – сообщила Мэри Лу.

Младший Ангел кивнул, отодвинулся от стойки, глотнул еще кофе.

– Да, знаю. – С интонациями сочувствующего персонажа из ток-шоу.

– Заметил, что она даже близко не подошла ко мне на похоронах?

– Нет.

– Ты что? Как она меня бортанула, не видел?

Они все держались подальше от Паз. Кодовое имя ее было Пазузу, демон из «Изгоняющего дьявола». Глоток текилы – и голова ее начнет бешено вращаться и кто-то обязательно пострадает. Фонтаны рвоты не исключены.

– А еще, – не унималась Мария Луиза, – она ненавидит бедняжку Лео.

Ну вот опять. Лео. Лев. Козел.

– Вот как? – кротко заметил Младший Ангел.

Бедняжка Лео. Бывший муж Мэри Лу. Семья поддерживала с ним связь из ностальгических чувств по старым добрым временам, которых на самом деле никогда и не было. Или не желая расставаться с привычкой перемывать ему косточки. И то и другое приятно.

Даже после развода Лео приглашал Мэри Лу на танцы. И пережил самую жуткую семейную новогоднюю вечеринку. В тот раз все закончилось тем, что пьяная Пазузу неистово молотила его ладонями, визжа: «Eres una mierda!»[189] А Мэри Лу защищала своего бывшего, вопя во все горло: «Он тебе не говно!»

– А что за фигня случилась в Новый год? – поинтересовался Младший Ангел.

– Она сказала, что Лео показал ей свой орган! На кухне!

– Так, зря спросил.

– Ты ведь понимаешь, о чем я, да?

– Не надо объяснений.

– Орган. В смысле хрен.

– Понятно, что не поджелудочную.

– Ангел, я серьезно. У Лео крошечный пенис.

– О господи!

Она выставила большой палец и показала примерно на дюйм выше:

– Вот такой.

– Прекрати.

– Размером с желудь.

– Перестань же!

– Он даже мне его старался не показывать. И уж точно не стал бы демонстрировать этой женщине.

Младший Ангел, откинувшись на спинку стула, испустил стон невыразимого отчаяния.

* * *

07:00

Минерва Эсмеральда Ла Минни Маус де Ла Крус Кастро валялась в постели, оттягивая начало жуткого дня. Все на ней. А она хотела, чтобы день прошел идеально. Последний день рождения папы.

Голый Эль Тигре растянулся рядом, зарывшись щекой в подушку. По правому плечу тянулись царапины, пересекали грудь, сбегали к соскам. Она приподняла простыню, глянула на его маленького поникшего дружка. Вялый, как у пьяного.

– Эй, Большой Мальчик, – позвала она под простыню. – Спишь, да? – Ткнула туда лиловым ноготком. Шевельнулся. Ну, Большой Мальчик, по крайней мере, жив. – Тигр!

Он засопел.

Опершись на локоть, она пощекотала пальцем его сосок, пока тот не отвердел.

– Крошка, – проворчал он. – Осторожнее, и не вздумай сосать.

Она наклонилась и страстно лизнула.

– Ух ты, детка.

Она чуть прикусила сосок.

– Эй!

– Что? Вот она я. – Прильнула всем ртом к его груди. – Отличные сиськи, толстячок.

– Тебе нужно быть осторожнее с желаниями.

– Малыш, ты весь день намерен трепаться или сделаешь уже что-нибудь?

– Какая ты классная, детка.

– Еще бы.

– Берегись, он идет.

И перекатился на нее.

Потом она приготовила кофе. И убежала, пока он принимал душ.

* * *