Дом пустых сновидений

Скалларк вернулась к прилавку и, когда я приблизилась, повернула в мою сторону тыкву, сказав с улыбкой:

– Познакомься с мистером Ужастиком.

– Мистер Ужастик?

– Убери это выражение лица, предупреждаю!

Я улыбнулась, но ничего не ответила.

Через четверть часа Скалларк закрыла магазин, и мы вышли на улицу. Мимо по мостовой проехала карета, запряженная двумя лошадьми. У кучера был высокий котелок и разрисованное белыми и черными красками лицо, изображающее провалы глазниц и мертвенную бледность.

– У нас и такое бывает, да, – подтвердила Скалларк, когда мы перешли дорогу и двинулись вдоль закрытых магазинов. Их витрины сияли в темноте, привлекая прохожих. Свадебные платья. Нижнее белье. Опять платья… Нас со Скалларк окружали со всех сторон люди в масках и костюмах. Я старалась не вздрагивать, когда кто-то случайно прикасался ко мне, но внутренне сжималась от дискомфорта. Вот мимо прошел высокий человек в костюме Смерти с косой, и я поежилась.

– Что с тобой? – Скалларк заметила, как меня передернуло, и удивилась.

– Не люблю маски.

– Боишься?

Мы встретились взглядами: в ее глазах сквозило неприкрытое изумление, я же не могла понять, зачем призналась вслух.

– Нет… нет, не боюсь, просто не люблю. Зачем прятать лицо, если ты не преступник?

– В этом суть Хэллоуина, – медленно и с иронией протянула Скалларк, по-прежнему внимательно изучая мой профиль. Чувствуя себя некомфортно под взглядом ее зеленых глаз, я ускорила шаги, но улица, украшенная фонариками, все не кончалась.

– Ты вообще могла не выходить из дома! – пропыхтела за моей спиной Скалларк, и я обернулась, чтобы увидеть, как смешно она размахивает руками, едва поспевая за мной. Я притормозила, украдкой оглядывая улицу. Скалларк продолжала: – Ты могла бы сейчас сидеть дома и готовить с профессором Харрингтоном печенье в виде летучих мышей, но вместо этого предпочла следить за мной. И как долго это будет продолжаться?

– Я за тобой не слежу, – возразила я, отворачиваясь, и тут же застыла как вкопанная – дорогу преградил малыш в костюме зомби. Скалларк рассмеялась, останавливаясь рядом, когда зомби вытянул в наши стороны пальцы и показал язык. Он что-то нечленораздельно ворчал, явно пытаясь подражать героям фильмов ужасов, и Скалларк протянула ему леденец на палочке в виде большого сердечка. Она потрепала мальчика по русоволосой голове, затем выпрямилась и перекинулась парой слов с его родителями, будто давно их знала. Мне оставалось только удивляться, как хорошо и непринужденно она может завести разговор посреди улицы, да еще и в такой поздний час.

Когда мы вновь остались наедине и продолжили путь к машине, я возобновила разговор:

– Я за тобой не слежу. И ты, кстати, должна быть благодарна, что я позволила пожить у меня. Теперь у тебя есть все возможности следить за Дорианом. Если подумать, это хороший шанс, ведь в любое время дня и ночи вы можете случайно столкнуться в… Что? В чем дело?

Я испуганно остановилась и огляделась, но улица была относительно пустынна и к нам никто не приближался с намерением напасть. Затем, обратив внимание на Скалларк, я увидела, каким злобным взглядом она меня буравит.

– Почему ты так смотришь?

– Ты можешь не быть такой? – резко спросила она и тут же уточнила: – Прямолинейной.

– Это же правда.

– Боже, – Скалларк закатила глаза, всплеснув руками, – ты иногда такая странная. Нет, стой. Не иногда. Всегда. Ты всегда такая странная.

Я рассмеялась, хотя не была уверена, шутит Скалларк или нет, но, так как она улыбнулась, я решила, что шутит.

– Получишь ты когда-нибудь! – буркнула она.

Ее «когда-нибудь» охладило меня похлеще, чем холодный душ, и я тут же погрустнела. Скалларк так задорно улыбается, будто… Она ведь даже не знает, что вскоре случится.

А ничего и не случится, – строго сказала я себе. Нет, на той вечеринке ничего не случится.

– Бал.

– Что?

Удивленно обернувшись, я обнаружила нас со Скалларк у моей машины, припаркованной у вечнозеленых кустов. Нас разделял верх автомобиля, и хоть Скалларк стояла далеко и в сумерках, разбавленных фонарями, и ее было плохо видно, но я чувствовала, что она смотрит на меня скептически.

– Ты сказала, что на вечеринке ничего не случится, – объяснила она учительским тоном. – Не знаю, о чем ты тут толкуешь, но никакая это не вечеринка! Это же бал, Кая! Самый настоящий бал-маскарад!

Каким-то чудом Скалларк удавалось одновременно и ворчать, и быть восторженной, но я уже не слушала ее. Я уже говорю вслух и даже не осознаю этого. А вдруг я еще скажу что-нибудь этакое?

Меня бросило в жар при мысли о том, что я могу вот так запросто заговорить со Скалларк о Криттонском Потрошителе или о видениях Аспена. Дрожащей рукой я отперла машину и села за руль, Скалларк тут же запрыгнула рядом. Она продолжала болтать уже нормальным тоном и выглядела такой счастливой, предвкушая этот смертельный бал-маскарад…

Чем счастливее она становилась, тем крепче меня охватывало волнение. Мне так хотелось признаться Скалларк, что на празднике случится что-то плохое, что, возможно… Но как я могу?.. Как вообще можно о таком говорить?