Дом пустых сновидений

– Я поднимусь наверх, а ты поставь чайник, ладно? Вот. – Она проворно извлекла из сумки кулек с конфетами и едва не промазала, кидая его мне. – Это для детей.

Уклонившись от удара в голову, я направилась с конфетами на кухню. Ной как раз вылезал из чулана, неуклюже отпихивая с дороги консервные банки, скорлупу от грецких орехов и прочий мусор.

– Кажется, в доме завелся какой-то зверь, – сказал он, закрывая дверь на щеколду. – Мусорка опрокинута.

Я положила конфеты на стол, стараясь смотреть на Ноя не дольше обычного.

– Это для детей.

Меня сковала нерешительность – чувство, с которым я только начинала знакомиться. Мне хотелось одновременно уйти, но вот так сбежать, не сказав ни слова, казалось глупостью и ребячеством. И вместе с тем мне хотелось поговорить с Ноем, тем более что он смотрел на меня не отрываясь, и взгляд этот был красноречивее слов.

– Конфеты, – повторила я, подвинув к нему кулек.

– Я понял, – сказал Ной. В его голосе я услышала насмешку и подняла голову. Все было как обычно: футболка не по размеру, сползшая с плеча, штаны, низко висящие на талии, на ногах привычные тапки-собаки.

Все как обычно, но только не взгляд. А может, я и забыла, как он смотрит. В последнее время мы виделись лишь в те моменты, когда он нырял под стол, за диван или прятался в чулане с вареньем, желая скрыться от Скалларк или Альмы. В эти моменты он подавал мне знаки руками или присылал сообщение на мобильник с просьбой спровадить ту или другую.

Внезапно оказавшись с ним наедине, я замешкалась, и Ной понял, что мне не хочется уходить. Он встал рядом, и я облокотилась о столешницу, скрестив руки на груди.

Стоять вот так рядом было непривычно, странно и волнительно. В этот момент я почувствовала себя так, будто зависла на самой высокой точке на американских горках и вот-вот со свистом полечу вниз. То же самое ощущение было в тот момент, когда Ной меня поцеловал.

– Почему ты не чувствуешь себя счастливой?

Я так резко повернула голову, оторвав взгляд от его разодранной штанины, которую не помешало бы зашить, что чуть не свернула себе шею. Ной едва заметно приподнял брови. Я знала: ответ ему уже известен, но все равно сказала:

– Когда я возвращаюсь сюда, над дверью горит светильник.

– Дориан боится, что ты не найдешь в темноте его дом.

– И ты всегда готовишь лучшую еду, – добавила я. Ной все еще пристально смотрел мне в глаза, и я чувствовала, что он знает о моих мыслях, но намеренно заставляет их озвучить. – Но… у меня ощущение, что все это мне не принадлежит, – закончила я и отвернулась. На долю секунды в кухне возникла мертвая тишина, будто Ной затаил дыхание. Затем он наконец-то вздохнул – я увидела краем глаза, как его грудь в растянутой серой футболке с тремя потертыми пуговицами тяжело поднялась и опустилась.

– Кая… – Он нехотя отделился от стола и встал передо мной. Я выпрямилась, напряженно следя за каждым его движением, опустила руки. Ной подступил ближе, затем осторожно вытащил из моего переднего кармана штанов потрепанный листок, сложенный в несколько квадратов, и попросил с какой-то странной, сочувствующей улыбкой, пока я смотрела на него во все глаза:

– Расставляй правильно приоритеты.

Ной точно знал, где лежит этот проклятый листок, будто он сам его туда подложил. Эта мысль болезненной пульсацией ударила в мозг, меня бросило в жар, затем в холод, руки покрылись мурашками. Я опустила голову, зажмурившись, и почувствовала, как тонкие пальцы Ноя прошлись по моим волосам у виска, бережно заправили пряди за ухо. Сначала тепло его ладони, затем сухой поцелуй в макушку, и все – Ноя и след простыл.

«Расставляй правильно приоритеты».

Опомнившись, я развернула листок и почувствовала, как у меня щиплет в глазах от слез. Это список желаний, и взгляд непроизвольно упал на желание номер тринадцать, обведенное кружком. Ной спросил, счастлива ли я, и я ответила «нет».

13. Завести друзей

Да. Близость с кем-то не была для меня приоритетом.

Ной прокрался на кухню как раз тогда, когда Камилла Скалларк уснула, а Кая тайком выбралась из дома. Судя по уверенным шагам, прозвучавшим на лестнице, она считала, что дом спит, что никто не прислушивается к его звукам, никто не наблюдает. Но Ной всегда наблюдал, даже когда жители особняка Харрингтонов не подозревали об этом.

Не включая света, он подошел к буфету и достал из жестяной банки пару шоколадных батончиков, затем, секунду-другую посомневавшись, прихватил с собой кулек с конфетами «для детей», поставил чайник на плиту и устроился за столом.

Батончики с орехами – любимое!

Глядя в окно, откуда сквозь шторы проникал туманный сумрак, Ной принялся с удовольствием уминать сладости, думая о Кае. Внутри дома со стороны двери, ведущей в гараж, послышалась возня, затем раздался голос Дориана:

– Ты почему в темноте сидишь?

Щелкнул выключатель, и загорелся противный тусклый свет. Ной недовольно прищурился, посмотрев в дверной проем, где удивленно замер профессор Дориан Харрингтон. Нос и щеки покраснели от холода, глаза сверкали лихорадочным блеском, на плечах толстым змеем устроился зеленый шарф.

– Я ем.