Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

^* Германия = Германская империя + входящие в нее государства.

† Рост указан относительно сумм в ф. ст.

Источники: Schremmer, «Public finance». P. 398; Mitchell, British historical statistics. P. 402f; Hoffmann и др. Wachstum. P. 789 f; Apostol, Bernatzky, Michelson, Russian public finances. P. 234, 239.

Такое бремя нельзя назвать невозможным в период беспрецедентного экономического роста. Более того, как показано в таблице 13 г, во всех четырех случаях общий долг имел тенденцию понижаться относительно национального дохода. По современным меркам только во Франции наблюдалось высокое соотношение долга к национальному доходу, однако наметилась тенденция к сокращению долгового бремени.

Таблица 13 г

Национальный долг в процентном отношении к национальному доходу, 1887–1913

^* Германия = Германская империя + входящие в нее государства.

Источники: см. таблицу 13 в; Hobson, «Wary Titan». P. 505f.

Тем не менее современников тревожил абсолютный рост государственных займов. Так получилось из-за падения цен на облигации — или роста их доходности (см. табл. 13 д), что проявилось примерно около 1890 г.

Таблица 13 д

Цены на главные европейские облигации, 1896–1914

^* Для 1913 г. цена 2,5 %-ных консолей пересчитана по 2,75 %-ным купонам. Источник: Economist (еженедельные цены закрытия).

На самом деле главной причиной такого падения стало ускорение темпов инфляции — явление, вызванное ростом золотодобычи и, что еще важнее, стремительным расширением посреднической роли банков, которые все больше использовали бумажные деньги и безналичные операции (особенно межбанковский клиринг). Однако в то время рост доходности облигаций истолковывался как форма рыночного протеста против слабой фискальной политики. Подобное утверждение справедливо лишь в том, что выпуски облигаций в государственном секторе имели тенденцию повышать стоимость заимствования, «вытесняя» заявки частного сектора на рынке капитала или конкурируя с ними. Тем не менее критики как слева, так и справа неоднократно обвиняли в фискальной непоследовательности почти все правительства — даже правительство Великобритании. Судя по таблице 13 е, рост доходности стал повсеместным явлением. Однако интереснее то, что имелись выраженные различия или разница между доходностью облигаций разных стран. Эти разницы доходности изначально отражали рыночную оценку не только фискальной политики, но и, в более общем смысле, политической стабильности и внешней политики, учитывая традиционно близкие корреляции между угрозами революции, войны и банкротства. Наверное, естественно, что Россию, в силу событий 1904–1905 гг. и ее более общей экономической и политической «отсталости», считали самым большим кредитным риском из всех великих держав. Любопытнее большая разница между доходностью немецких облигаций — и облигаций Великобритании и Франции, которые отличало заметное сходство. Подобные различия невозможно объяснить бо‡льшим спросом частного сектора на берлинском рынке капитала, поскольку приводятся лондонские цены (и во всяком случае инвесторы в целом выбирали между облигациями разных государств, а не между промышленными ценными бумагами или облигациями). Похоже, что инвесторы разделяли точку зрения лучше информированных политических обозревателей того времени, считавших, что Германия при Вильгельме с финансовой точки зрения не так сильна, как ее западные соперницы.

Таблица 13 е

Доходность облигаций великих держав, 1911–1914

Источник: Economist (средние ежемесячные лондонские цены).

«Слишком много лорда Ротшильда»

На рубеже веков Ротшильдов более или менее постоянно отождествляли с Консервативной партией. Дороти Пинто (которая позже вышла замуж за Джеймса, сына Эдмонда) вспоминала: «В детстве я думала, что лорд Ротшильд живет в министерстве иностранных дел, потому что из окна моего класса я обычно наблюдала, как его карета каждый день стоит у здания — в то время как на самом деле он, конечно, уединялся с Артуром Бальфуром». У Ротшильда и Бальфура, конечно, имелись разногласия: так, в 1901 г. Натти жаловался на речь, произнесенную Бальфуром в палате общин, в которой он допустил неточные обвинения в адрес «Де Бирс». Судя по всему, они также расходились в вопросе о контроле над иммиграцией. Но на протяжении почти всего трехлетнего пребывания Бальфура на посту премьер-министра Бальфур и Натти тесно сотрудничали.