Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Одним способом повысить государственные доходы было, конечно, повышение налогов. Оставался важный вопрос о том, увеличивать ли косвенное налогообложение (главным образом в виде таможенных пошлин и акцизных сборов на товары потребления, от хлеба до пива) или прямое (например, налог на высокие доходы или на наследство). В Великобритании, где с протекционизмом порвали решительнее, чем в других странах, налоги на импортные продукты питания отвергал электорат, несмотря на попытки Чемберлена и других обосновать рост тарифов с империалистической точки зрения. Это неизбежно накладывало дополнительное бремя на богачей, в число которых, разумеется, входили и Ротшильды. Именно в этом заключается разгадка политической маргинализации Натти в период примерно около 1905 г. С одной стороны, он решительно поддерживал рост расходов на ВМФ; с другой стороны, ему не хотелось за них платить. В марте 1909 г. он выразил свою по сути несостоятельную позицию в речи для «Института директоров» и Комитета обороны военно-морских и сухопутных войск лондонской Торговой палаты: «В настоящее время нам угрожают резким увеличением налогов. Он [Натти] не знает, будут ли доходы соответствовать ожиданиям, но подразумевались большие расходы, и он понимает, что они будут только расти… все согласны, что флот необходимо поддерживать в наивысшем состоянии боевой готовности (одобрительные возгласы). В связи с этим тяжкое бремя возляжет на все общество, и институт такого рода может донести свою точку зрения до канцлера казначейства, чтобы налогообложение не повредило коммерческим договоренностям страны более необходимого (одобрительные возгласы)».

Месяц спустя, выступая в ратуше, он призвал обширную аудиторию представителей Сити «заверить правительство в своей поддержке в любых финансовых начинаниях… необходимых для сохранения нашего превосходства на море»; однако ему не удалось конкретно разъяснить, какие начинания он имел в виду. Натти прекрасно понимал, что «два всепоглощающих вопроса… а именно бюджет и состояние военно-морского флота» «тесно связаны между собой»; однако он недооценивал политические и конституциональные последствия такой связи.

В Германии же, где государство (а поэтому немецкие армия и флот) условно было ограничено самофинансированием исключительно из косвенных налогов, существовала тенденция роста тарифов; но недовольство рабочего класса из-за сочетания «дорогого хлеба» и «милитаризма» так успешно эксплуатировалось социал-демократической партией (СДП), что правительству вскоре пришлось подумать о введении налога на имущество на государственном уровне. И здесь Натти неверно истолковал последствия роста «милитаризма». В 1907 г. он считал победу на выборах князя Бюлова над представителем СДП победой того, что историки называли «социальным империализмом»: «Выборы, которые прошли в Германии в конце прошлой недели, являются поразительным примером того, как национальные чувства и империалистические тенденции больше чем что-либо другое внесли вклад в разгром социалистических идей… по всей вероятности, кайзер и его „правая рука“ князь Бюлов будут двигаться вперед со своей Welt-Politik, будут бряцать мечами в ножнах, значительно повысят расходы на армию и флот… что несомненно отразится на Англии и Франции и должно, ввиду состояния европейских финансов, отсрочить реализацию многих надежд социалистов».

На самом деле победа 1907 г. стала эфемерной. Ее достигли благодаря объединению так называемых «буржуазных» партий после успешной войны против племени гереро в Юго-Западной Африке. Ко времени следующих всеобщих выборов в 1912 г. этот союз распался в первую очередь из-за разногласий о финансировании военных расходов. Вопреки предположениям многих представителей «правого» крыла в Германии большие траты на армию и флот укрепляли позицию социал-демократов, сосредотачивая внимание избирателей на регрессивный путь финансирования оборонных расходов.

Другим способом платы за растущие расходы на внутреннюю и внешнюю политику, конечно, были займы. Как показано в таблице 13 в, в некоторых странах к такому способу прибегали чаще, чем в других. И Германия, и Россия много занимали после 1890 г. К 1913 г. государственный долг этих стран почти удвоился. Однако, если сделать поправку на обесценивание рубля по отношению к фунту стерлингов, долговое бремя в случае России выросло всего на 2/3, что значительно меньше. В абсолютном выражении Франция тоже много занимала, хотя у нее изначально задолженность была выше, чем у Германии (отсюда более низкий рост в процентном выражении). Великобритания составляла исключение среди великих держав; она в 1887–1913 гг. сократила уровень национального долга.

Такое достижение кажется еще внушительнее, если вспомнить, что расходы на Англо-бурскую войну повысили уровень государственных займов в 1900–1903 гг. в целом до 132 млн ф. ст.

Таблица 13 в

Государственный долг, млн национальных валют и фунтов стерлингов, 1887–1913