Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Все вышеперечисленное объясняет многие трудности, с которыми столкнулись Ротшильды в период между двумя мировыми войнами. И все же, если бы банку удалось пройти тот период без таких серьезных потерь, сомнительно, что он добился бы большего успеха. Банк, в который Роналд Пейлин в 1925 г. поступил молодым клерком, казалось, принадлежал эпохе «Домби и сына». Кроме обеденного перерыва, когда застекленную дверь закрывали зелеными жалюзи, партнеров можно было видеть за столами в обитой панелями роскошной «Комнате», но Пейлину они казались «высшими существами», общение с которыми было сведено к минимуму. Партнеры попадали в банк через собственный вход, у них была своя отдельная столовая, а в их столы были вмонтированы многочисленные кнопки звонков, с помощью которых они могли вызвать к себе любого сотрудника. Имелся также особый кабинет на верхнем этаже, который назывался «Отделом счетов частных лиц» (служащие между собой называли его «Шлюхи и жокеи»), где занимались личными счетами партнеров. Выражаясь словами Эдмонда, сына Лайонела, который поступил в банк в 1939 г., «члены семьи, которые сидели в „Комнате“, и сотрудники, занимавшие „Главную контору“ или приемную, принадлежали к двум разным расам».

На вершине иерархии клерков находился генеральный управляющий. Эту должность почти все межвоенные годы занимал Сэмюэл Стефани, уроженец Венгрии; ему подчинялись главы отделов и старшие клерки, например братья Наухайм. В плане здание в Нью-Корте было довольно беспорядочным: над «Комнатой» располагались кабинеты начальника отдела кадров и старшего бухгалтера, а также отдел контроля и отдел счетов частных лиц. «Главная контора» представляла собой общий зал за стойкой, куда можно было попасть через узкий задний коридор, где сидели кассиры и находился отдел слитков. Несмотря на название, «Фондовый отдел» занимался переводными векселями и состоял из двух подотделов, «Векселя к оплате» и «Векселя к получению». Там клерки за высокими наклонными столами усердно нумеровали и аннулировали векселя, а затем представляли их к акцептованию. Еще более сложным был способ работы «Отдела дивидендов», который занимался выпуском и выплатой процентов по иностранным облигациям, а также дивидендами акций на предъявителя таких немногочисленных корпоративных клиентов банка, как «Ройял датч». Выражаясь словами Пейлина, там царил «кошмар для того, кто изучает трудовые движения и затраты времени»: так, в «Купонном отделе» работали со старомодными аппаратами для аннулирования купонов, арифмометром «Брунсвига» и актуарными таблицами. Рассказывают такой анекдот: как-то один из партнеров спросил будущего начальника «Отдела дивидендов» Лайонела Стюарта, сколько будет один процент от ста миллионов, и тот немедленно ответил: «Один миллион». — «Не гадай, мальчик, — заявили ему. — Иди и сосчитай». Принципы генерального управляющего Стефани призваны были поддерживать тот же менталитет. «Кто угодно может ошибиться, — говаривал он. — Человек, который никогда не ошибался, никогда ничего не делал. Но помоги Всевышний тому, кто упустит ошибку во время проверки». Кроме того, Стефани советовал молодым сотрудникам: «Никогда не переписывайте общий итог, всегда считайте его».