Дом с неизвестными

На подъезде к Добрынинской площади остановились в заторе. Августовское солнце перевалило зенит, нещадно нагревая асфальт и крыши автомобилей. На ходу спасал легкий ветерок, а тут хоть раздевайся догола. Невыносимая духотища! В кабине все равно что в русской бане. Покуда стояли, Старцев приоткрыл правую дверцу, водитель — левую. Закурили…

— Хороший мужик, — вздохнул Васильков.

И все без подсказок поняли, о ком он.

— Невозмутимый, как тяжелый танк, — с улыбкой подтвердил Егоров.

Тут и Старцев не удержался:

— Чего же тот бандит такого наговорил, что Озолс его в ответ покалечил?

— Может, и не наговорил, а совсем наоборот — молчал, как каменный истукан.

Васильков поглядел на товарищей.

— Так что ж, за это калечить? Разве можно?

— Калечить, конечно, не следовало. Но, вообще, Саня, это сложный вопрос.

— В чем же его сложность? — искренне подивился тот.

— Сложность в том, что иногда приходится воздействовать на несознательных граждан ради получения нужных сведений. Есть у нас такое понятие, как «оперативная необходимость». Слыхал о такой?

— Пока нет.

— Ну, представь, прихватил ты потомственного бандюгана из лютой шайки, — вновь подключился к разговору Старцев. — С ним все ясно — любоваться ему синим небом в клеточку до самой старости. А шайка его продолжает лютовать на свободе, козни всякие строит трудовому народу. И каждая минута на счету, потому как есть железная уверенность: ближайшей ночью убьют кого или вооруженный налет организуют. И вот тогда приходится включать «оперативную необходимость» — выбивать из него показания относительно социально чуждых элементов и их антинародных планов.

— Так это же незаконно, — уже без удивления, а скорее по инерции продолжал Александр.

Движение по Люсиновской улице возобновилось. Захлопнув свою дверцу, Иван пояснил:

— Незаконность незаконности рознь. Выбивая важные сведения, мы спасаем чьи-то жизни и народное имущество. А вот когда дубасят тех, кто уже осужден, получил справедливое наказание и отбывает срок — это мне тоже дико, противно и непонятно…

Служебная «эмка» резво выскочила на Добрынинскую площадь, повернула на Большую Полянку и помчалась к центру Москвы…

* * *

Настоящую «оперативную необходимость» некоторые служаки из НКВД подменяли безнаказанной вседозволенностью. Тот же Егоров как-то рассказал товарищам занимательную историю о герое Гражданской войны Иннокентии Байкалове.

Родился он в семье бедняка в селе Батурино Херсонской губернии. В начале Первой мировой войны призвался в армию. В составе корпуса генерала Баратова участвовал в походах и боевых действиях на территории Турции и Персии. Воевал храбро. За проявленный героизм был награжден двумя Георгиевскими крестами и направлен в школу прапорщиков. После получения офицерского чина продолжил службу в действующих войсках, Февральскую революцию встретил в звании штабс-капитана.

Покинув разлагавшуюся армию, Иннокентий вернулся в родную станицу. Однако мирной жизни так и не дождался — через несколько месяцев пришлось делать выбор.

Лозунги большевиков оказались наиболее привлекательными, и бывший штабс-капитан Байкалов стал под знамена нарождавшейся Красной Армии. Здесь он тоже не потерялся — воевал на различных фронтах, командовал батальоном, полком и дивизией. Заслужил два ордена Красного Знамени и наградной «маузер».

После войны руководство молодой Советской республики направило его за Урал, где недавно организованные рабочие бригады рубили и сплавляли лес по широкой реке. Байкалова назначили начальником агитационной экспедиции. Дали в его распоряжение старенький пароход, приказали отремонтировать и с началом навигации начать движение по реке между двумя большими городами.

И с этой совершенно незнакомой для себя задачей Байкалов отлично справился. Набрал экипаж и сотрудников, дал судну ремонт, загрузился углем, водой, провиантом, агитпродукцией и отправился в первый рейс…

Работа была несложной, но требовала четкой и отлаженной организации. Ночью пароход пыхтел, поднимаясь или спускаясь по реке, рано утром причаливал к дебаркадеру, и сотрудники тотчас выставляли прилавки с продуктами, простенькой одеждой, обувью, товарами первой необходимости: мылом, свечами, спичками, керосином, нитками, инструментами…

Весь световой день судно стояло у дебаркадера, а в его недрах работали мастерские по ремонту одежды и обуви, парикмахерская. Библиотекарь выдавал книги. А лектор в носовом салоне рассказывал о политической обстановке в мире, зачитывал статьи из свежих газет и крутил на кинопроекторе фильмы.

Вечером пароход снимался и опять всю ночь месил гребными колесами холодную речную воду, пока не приставал к следующему дебаркадеру, где его с нетерпением ожидали голодные до общения и новостей работяги.

С десяток лет трудился Байкалов на этой нужной и полезной должности. Трудился бы и дальше, но в один тихий сиреневый вечер, когда пароход стоял на плановом ремонте, за ним пришли сотрудники НКВД. Он обвинялся в растрате, воровстве и еще бог знает в чем.