Читаем Дом с золотой дверью полностью

— Флейта или кифара… — бормочет Амара. — Даже не знаю…

Иосиф перекидывается парой слов с торговцем, и тот уходит за женщинами. Они стоят не в общем ряду, а чуть в стороне; рядом с ними — стройный юноша, который мучительно напоминает Амаре Филоса, но, взглянув на него еще раз, она понимает, что ей показалось. Перед Друзиллой и Амарой выстраиваются три женщины. Кифаристка с красными, заплывшими глазами держится особняком. Она то и дело пытается прикрыться, но торговец силой заставляет ее убрать руки от тела. Амара думает, что ее, вероятно, украли, как в свое время Дидону.

Глядя на флейтисток с безжизненными, непроницаемыми лицами, Амара узнает в них себя, стоящую на невольничьем рынке. Эти девушки вряд ли когда-то были свободными.

— Мне кажется, лучше взять двоих, — шепчет Друзилла. — Посмотри, как они хороши. Если, конечно, умеют играть.

Амара снова переводит взгляд на флейтисток и на этот раз смотрит на них глазами Друзиллы. Она представляет, как девушки выступают на ужине перед Руфусом и Квинтом, гармонично вписываясь в домашнюю обстановку и приумножая веселье. Зарабатывая деньги, которые Амара отдаст Феликсу.

— Может, попросим их что-нибудь сыграть?

Друзилла кивает. Иосиф вновь что-то говорит продавцу, который уходит за флейтами. Амара замечает, что кифаристка наблюдает за происходящим круглыми, отчаянными глазами.

— Или, может, возьмем сразу троих? — спрашивает Амара, внезапно испугавшись оставлять девушку одну.

— Сомневаюсь, что мы можем себе это позволить, — тихо отвечает Друзилла. И это правда. Большая часть расходов за сегодняшнюю покупку ложится на плечи Друзиллы. Амара же отдала подруге не деньги, а несколько своих украшений, договорившись с Друзиллой, что та время от времени будет одалживать их Амаре, чтобы у Руфуса не возникло подозрений.

Вернувшись, торговец вручает девушкам инструменты и грубым жестом приказывает им играть. Как только продавец отводит глаза, одна из флейтисток посылает ему полный отвращения взгляд. Рабыни начинают играть, и музыка заглушает рыдания, крики и прочие мерзкие звуки рынка. Флейтистки исполняют простейшую мелодию, но Амаре с Друзиллой сразу становится ясно, что девушки прекрасно владеют инструментом и умеют двигаться. Вместе с Викторией у них наверняка получится очаровательное трио. Амара вспоминает, в какой восторг пришел Эгнаций, когда они с Дидоной впервые выступали перед ним на прошлогодних Флоралиях, и прикидывает, сколько он заплатит, когда увидит флейтисток. Постепенно к Амаре возвращается уверенность, и она принимается разглядывать тела девушек, раздумывая, какую выгоду они могут ей принести.

Когда музыка стихает, Друзилла подзывает Амару к себе, чтобы обсудить покупку подальше от торговца.

— Думаю, надо брать флейтисток, — шепчет она.

Амара согласно кивает.

— Ты уже сказала Иосифу, сколько мы можем потратить?

— Конечно. А если продавца эта сумма не устроит, вернемся в другой день. Здесь все время появляются новенькие.

Они возвращаются к Иосифу и Британнике. По тому, как Друзилла склоняет голову, ее эконом понимает, что госпожа решилась на покупку. Пока мужчины торгуются, Амара не может оторвать глаз от флейтисток, гадая, что они обо всем этом думают. Она вновь вспоминает, как сама стояла на невольничьем рынке и по глупости радовалась: лицо Феликса показалось ей приятным и он выгодно отличался от других покупателей тем, что не распускал руки. Амара тогда не понимала, что под этой личиной скрывается лишь желание Феликса самым тщательным образом изучить товар. Как оценить тело женщины, если она вся сжалась? Ни одна из флейтисток не смотрит на Амару в ответ; взгляд девушек обращен куда-то вдаль. Амара читает их имена на табличках. Феба. Лаиса.

— Откуда вы родом? — обращается Амара к Лаисе по-гречески.

— Из Афин, — с неискренней улыбкой отвечает Лаиса. У нее такой же акцент, как у Менандра, человека, которого Амара когда-то любила, но бросила ради Руфуса.

Амара хочет сказать, что ее тоже привезли из Аттики, но, заглянув в безжизненные глаза Лаисы, решает промолчать. Пока что Амара для Лаисы — очередная владелица, которая станет обращаться с ней жестоко или холодно. И Амара не может быть в ответе за мужчин, которых Фебе с Лаисой придется развлекать. Видимо, Амара недалеко ушла от своего бывшего хозяина. И пока эта горькая мысль не упрочилась в сознании, Амара представляет Феликса, который сидит в красном кабинете и требует вернуть долг. «Либо они, либо я, — говорит она себе. — Любой на моем месте поступил бы точно так же».

Перейти на страницу:

Все книги серии Дом волчиц

Похожие книги

Виктор  Вавич
Виктор Вавич

Роман "Виктор Вавич" Борис Степанович Житков (1882-1938) считал книгой своей жизни. Работа над ней продолжалась больше пяти лет. При жизни писателя публиковались лишь отдельные части его "энциклопедии русской жизни" времен первой русской революции. В этом сочинении легко узнаваем любимый нами с детства Житков - остроумный, точный и цепкий в деталях, свободный и лаконичный в языке; вместе с тем перед нами книга неизвестного мастера, следующего традициям европейского авантюрного и русского психологического романа. Тираж полного издания "Виктора Вавича" был пущен под нож осенью 1941 года, после разгромной внутренней рецензии А. Фадеева. Экземпляр, по которому - спустя 60 лет после смерти автора - наконец издается одна из лучших русских книг XX века, был сохранен другом Житкова, исследователем его творчества Лидией Корнеевной Чуковской.Ее памяти посвящается это издание.

Борис Степанович Житков

Историческая проза
Петр Первый
Петр Первый

В книге профессора Н. И. Павленко изложена биография выдающегося государственного деятеля, подлинно великого человека, как называл его Ф. Энгельс, – Петра I. Его жизнь, насыщенная драматизмом и огромным напряжением нравственных и физических сил, была связана с преобразованиями первой четверти XVIII века. Они обеспечили ускоренное развитие страны. Все, что прочтет здесь читатель, отражено в источниках, сохранившихся от тех бурных десятилетий: в письмах Петра, записках и воспоминаниях современников, царских указах, донесениях иностранных дипломатов, публицистических сочинениях и следственных делах. Герои сочинения изъясняются не вымышленными, а подлинными словами, запечатленными источниками. Лишь в некоторых случаях текст источников несколько адаптирован.

Алексей Николаевич Толстой , Анри Труайя , Николай Иванович Павленко , Светлана Бестужева , Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Биографии и Мемуары / История / Проза / Историческая проза / Классическая проза