Дом семьи Ллойд

Кабинет декана оказался закрытым, Генри воспринял это с облегчением, так как общение с людьми консервативными, а декан Уодон несомненно таковым и являлся, давалось Генри с особой болезненностью.

В былые времена он бы не упустил возможности схлестнуться в полемике с человеком подобному Уодону, отрыть в ходе разговоров хоть маломальские противоречия во взглядах и довести до точки кипения. Но теперь подобные беседы с красными от гнева лицами, на грани мордобоя, казались бессмысленными и не таили в себе прежней притягательности.

Генри поднимался по широкой лестнице, навстречу ему спустился мужчина с усами в клетчатом пиджаке, кивком он поприветствовал Генри, на что тот ответил тем же. Генри пожалел, что в его кармане не лежит фляга с джином. Даже не обязательно к ней прикладываться, само её наличие возымело бы успокаивающий эффект.

2

Писательскую славу Генри сыскал совсем в юном возрасте, а именно в двадцать два года.

Когда ему позвонили из издательства и сообщили о намерении опубликовать его роман, Генри посчитал, что его разыгрывает кто-то из друзей, ведь многие из них, если не все, воспринимали писательское хобби Генри, как некое чудачество.

Генри извинился перед девушкой, попросил её напомнить название издательства, и молниеносно сбросил вызов. Метнувшись за ноутбук, он нашёл номер издательства в интернете. Сначала долго смотрел на цифры на экране ноутбука, затем на них же, но уже на телефоне, и, наконец решился позвонить.

Зажмурившись, и растирая пальцами веки, он поведал девушке на другом конце телефона, секретарше, как ранее получил звонок на счёт сотрудничества, но связь внезапно оборвалась. Девушка, по голосу озадаченная, записала его имя, «Нордс – через д, не л», вежливо поправил её Генри, по-прежнему с закрытыми глазами, после чего та со вздохом попросила подождать.

Ожидание показалось вечностью, Генри успел перейти от мысли, что он выставляет себя дураком, к осознанию того факта, что он готов поверить в чудо, и если всё обернётся розыгрышем, то последствия морального потрясения ему неведомы. Он просто канет в пропасть, на краю которой ощущал себя постоянно из-за безустанной потребности реализовать себя именно в писательстве.

Когда в трубке послышался знакомый голос первой звонившей девушки, Генри не мог сдержать смеха от радости, а затем по щекам побежали слёзы.

Генри провернул в замке ключ, открыл дверь с непрозрачным стеклом и прошёл внутрь. Включил свет. Его взгляду предстала широкая аудитория с одноместными партами, безукоризненная чистота которых буквально колола глаза. Желтовато-бежевые стены до середины покрывали панели тёмного дерева. В тон панелям были и деревянные рамы трёх окон с горизонтальными полосками жалюзи, сквозь них уже пробивалась заря. На стенах висело с полдюжины гравюрных портретов писателей, в том числе и Эдгара По, почитаемого Генри.

Генри прошёл к рабочему столу, размером превосходивший его собственный в кабинете квартиры, чуть ли не вдвое, и положил на него сумку. Осматривая аудиторию, он достал красное яблоко и откусил от него. Позади него стену заполняла большая белая доска, одновременно служившая полотном для современного и необычайно дорого на вид проектора. Как будто корабль пришельцев прилип к потолку, выжидает, когда прибудут соплеменники, чтобы высосать энергию ядра Земли, посмеялся про себя Генри.

Справа от доски, рядом с входом в аудиторию, Генри заметил ещё одну дверь, обнаруженный за ней личный кабинет заставил Генри присвистнуть.

Небольшой, с весьма удачной планировкой, он вмещал в себя значительно больше, чем его квартира, снимаемая Генри до того, как он подписал контракт с издательством и уволился из страховой компании.

Перед окном располагался письменный стол красного дерева, на нём гранитной плитой возлежала подставка для ручек со встроенными позолоченными часами; справа от двери кожаная кушетка; всю западную стену заполнял шкаф с книгами, на центральной полке, точно библия, красовалась единственная книга, обращённая обложкой наружу, явно коллекционная, с золотистой надписью «Шекспир». А на подоконнике, восседавшей на троне царицей, покоилась раритетная печатная машинка. Генри прошёл к ней, провёл подушечками пальцев по круглым жемчужным клавишам, улыбаясь, точно ребёнок. Затем рухнул в кожаное кресло. От того, какое оно удобное, Генри промычал. Откинулся назад, спинка отогнулась под весом спины, и закинул ноги на стол, теперь он почти что лежал. С закрытыми глазами он откусил от яблока.

В этот момент в кабинете послышался кроткий кашель, вернее, его пародия, Генри едва не подавился.

– Осваиваетесь, вижу?