Дом Солнц

– Обычно за пользование архивом взимается плата, – проговорила Джиндабин. – Дары и энергия – огромное подспорье для Невмы. Но приютить друзей из Линии Горечавки – большая честь для нас, так что об оплате речи нет.

– Благодарю вас, – проговорил Аконит, молчавший с самой высадки. Они с Волчник держали дистанцию, и теперь никто не принял бы их за любовников.

Тут заговорил Чистец. Со стороны показалось, что слова Аконита – условный сигнал для него.

– С позволения магистрата хочу поприветствовать шаттерлингов, присоединившихся к нам! Лихнис и Портулак, Аконит и Волчник, а также Люцерна, Донник и Маун, оставшиеся на шаттле, – на такое счастье мы и не надеялись.

Шаттерлинги радостно закричали, захлопали в ладоши. Я поднял руку в знак приветствия. Героем-победителем я себя не чувствовал, но не отреагировать не мог.

Портулак вежливо улыбнулась и тоже приветственно взмахнула рукой.

– Очень рада, что уцелело столько шаттерлингов, – начала она. – В минуты отчаяния мне казалось, что никому, кроме нас, сюда не добраться. Видеть вас – счастье, самое настоящее счастье.

Не считая Чистеца, на Невме оказалось сорок четыре шаттерлинга. Кого-то я заметил не сразу, но мало-помалу узнавал выживших. Вон хрупкая Минуарция – она все такая же красавица с голубоватыми, как снег под луной, волосами. Вон смуглый Горчица – с ним мы не ладим, но коротким кивком он дал мне понять, что все обиды в прошлом. Вон весельчак Церва с надутым, как после пирушки, животом. Вон Эспарцет, Клевер, Паслен, Бартсия и Пижма.

Мы с Портулак подошли к выжившим и пожали руки всем, кому могли. Аконит с Волчник сделали то же самое.

– Лихнис, я очень в тебе ошибался, – сказал шаттерлинг по имени Калган, которого я разглядел лишь сейчас, когда он тянулся через плечо Пижмы, чтобы пожать мне руку. – В жизни себе не прощу! Не думал, что скажу так, но надо было поменьше слушать Овсяницу.

– Решение войти в эту систему мы с Портулак принимали вдвоем, – заметил я.

– Да, конечно, – кивнул Калган.

Ростом он был с меня, лицо багровое, с мелкими чертами, короткие белые волосы пострижены кружком. Вместо левого глаза, зеленого, как у всех Горечавок, у Калгана стоял искусственный. Настоящий глаз и бо́льшую часть левого профиля он потерял, когда попал в пекло микровойны и угодил под перекрестный огонь. Раненный, он оказался в лапах молодой межзвездной цивилизации. Их докторá кое-как залатали его и поставили глаз, вершину своей кибернауки, а по меркам Линии – страшный примитивизм, вроде культи или деревянной руки, которую не согнешь. Вернувшись, лицо Калган восстановил полностью, а искусственный глаз оставил. В тот цикл нити его воспоминаний были нарасхват, а чудовищный протез стал сувениром, напоминающим о захватывающих приключениях.

– Устроим поминки по Овсянице? – спросил он, стиснув мне руку. – Настоящие, как подобает его положению.

– Надо об этом подумать, – отозвался я.

– Что-нибудь яркое и запоминающееся. Пусть все увидят, что Горечавки так легко не сдаются.

– Ага, – кивнул я. – Только, по-моему, об этом и без ярких напоминаний знают.

– Вот это дело, Лихнис. – Чистец потрепал меня по плечу. – Мы еще всем покажем. И, небом клянусь, найдем виновных.

– Если это другая Линия, предлагаю устроить мочилово, – зло сказал Аконит. – Оставим в живых пятьдесят два человека и посмотрим, как они запоют.

– Зачем оставлять в живых? – удивился Калган. – Нас хотели уничтожить поголовно. Мы уцелели по счастливой случайности. Я за полное истребление вражеской Линии.

– Откуда уверенность, что виновата другая Линия? – спросил я. – Синюшка мог действовать по собственной инициативе.

– Все Линии – естественные союзницы. На этом и основан Союз Линий, – напомнила Волчник. – Вполне логично, что наши естественные враги – тоже Линии.

– Может, сперва пленников допросим, а выводы потом сделаем? – вмешалась Портулак.

Я сжал ей ладошку. С тех пор как мы прилетели в Имир, я впервые с ней согласился: нельзя делать выводы, не изучив все факты.

– Позвольте представить вас гостям, – сменил тему Чистец.

Не гости, а настоящее ассорти, как я сразу и подумал. Во-первых, присутствовали шаттерлинги других Линий. Марцеллинов я, правда, не заметил, зато увидел Чекана, Короеда, пару Бархатниц и еще пару шаттерлингов незнакомых мне Линий. Тут же находился постчеловек, здоровенный, как слон, в доспехах из красных пластин, судя по всему кожаных, – не краебежец, но с похожим сложением. Еще две длинные, тощие особи, на вид веники, а на деле живые существа, два человека с обычным сложением – не то шаттерлинги, не то посланники молодых цивилизаций, и два человека-машины, один серый, другой белого цвета с высоким коэффициентом светоотражения, как у слоновой кости или молока. Серый робот был женского пола, белый – мужского. Как у Геспера, над ушами у них были вмонтированы стеклянные панели, за которыми кружились цветные огоньки.