Дом Солнц

Кабинет Джиндабин находился на самом верху башни, в четырехгранном куполе с прекрасным видом, открывающимся в любую сторону. На стенах вместо декоративных сабель висели крылья – синие, зеленые, ярко-красные; их глянцевитые грани покрывали волнистые имирские письмена. Там же были фотографии и пара произведений невмского искусства, очень напоминающих схемы замысловатых садовых лабиринтов. Три выпуклых окна выходили на город, целый лес золотых шпилей, за четвертым к горизонту тянулись бесконечные барханы серебристой пустыни. День стоял ясный, тихий, и в самой дальней дали я разглядела одинокую белую башню.

– Ваша просьба очень необычна, – проговорила Джиндабин, когда мы уселись лицом к ее столу. – Поймите, подозрительность моя вполне естественна. Линия Горечавки никогда не интересовалась нашей планетой, и вдруг вы желаете заглянуть в ее святая святых.

На столе магистрата стояло нечто вроде кальяна – яркий, деловито фырчащий чайничек с трубками и клапанами. Длинный, набранный из сегментов шланг заканчивался мундштуком, который магистрат то и дело подносила ко рту. Нам с Лихнисом подали имбирный чай – чашки весело звенели у нас в руках.

– Ваше внимание очень приятно, – продолжала Джиндабин, – но я чувствую себя девушкой, которую обольщает коварный кавалер. Что ваши космотеки говорят о Фантоме?

– Фантом – фракто-коагуляция, – ответила я. – Сейчас это воздушное существо, совокупность разрозненных элементов, а некогда он был человеком, носителем человеческого разума. Возможно, этот человек жил на Золотом Часе и звали его Вальмик.

– По-моему, мы впустую тратим время.

Тут вмешался Лихнис:

– Космотека говорит, что Фантом Воздуха воскрешал мертвых – и биологических существ, и механических.

– Для начала он убил множество существ.

– В космотеке указывается, что там не обошлось без провокаций, – заметил Лихнис, – мол, жертвы совершали действия, заведомо неприятные Фантому.

– Провоцировать Фантома ни один из погибших не хотел. Каждый из них считал себя умнее своих предшественников.

– Мы так не считаем, – покачала головой я, – и прекрасно понимаем, что прямой контакт можем не пережить. Но рискнуть готовы. Это ради нашего друга.

Джиндабин пососала мундштук – в чайничке закипело.

– Ради человека-машины. Может, стоит передать его заботам Каденции и Каскада?

– С ними мы, разумеется, посоветуемся, – заверила я, – но Геспер, видимо, чувствовал, что у Фантома больше шансов спасти его, чем у собратьев-роботов.

Джиндабин потерла щеку, поросшую тонкой золотистой шерстью. Пока свет не падал под определенным углом, шерсть поразительно напоминала человеческую кожу.

– Вы ставите меня в пренеприятнейшее положение.

– Нет, мы ходатайствуем о правах доступа, которые до нас получали очень многие путешественники, – поправила я.

– Тогда время было другое, а Фантом более предсказуем. За последние – нет, не годы – века он стал куда капризнее. Неприятные инциденты уже случались. Научный совет убедил власти, что внеплановые посещения недопустимы. До сих пор недовольство Фантома вымещалось на одиночках или на небольших группах, но вдруг он вообще не пожелает видеть людей на Невме? Говорят, именно он уничтожил Пластиков, а потом Кормильцев.

– Если бы его тяготили люди, он бы давно избавился от вас, – заметил Лихнис.

– Вам легко говорить, вы – гости, можете улететь когда пожелаете и не обязаны Фантому воздухом, которым дышите.

– Конечно, просьба необычна, и вы вправе нам отказать, – примирительно сказала я. – Обещаю в точности следовать рекомендациям научного совета. При малейших признаках недовольства со стороны Фантома контакт я прерву.

– Знаете ведь, что отказать я не могу, – посетовала Джиндабин.

– Еще как можете, – возразила я.

– Неужели? Притом что Линия Горечавки следит за каждым моим шагом? На орбите нет и пятидесяти кораблей, но мы четко представляем, что они сотворят, если мы проявим строптивость. Башни превратятся в пыль, на Невме даже руин Дара Небес не останется.

– Мы не такие, – заверил Лихнис. – Мы не терроризировать вас пришли.

– Это вы так думаете. Видимо, не склонны к террору – как человек, как личность. Но вместе вы – Линия. Линии всегда добиваются желаемого. Исключений нет.

– Но мы же с просьбой к вам обратились, – жалобно напомнила я.

– В полной уверенности, что в итоге я соглашусь.

– Линия Горечавки не такая, – повторил Лихнис. – Террор и давление не в нашем духе.

– Если я откажу, вы закроете эту тему?

Мы с Лихнисом встревоженно переглянулись.

– Да, несомненно, – кивнула я. – Власть здесь принадлежит вам, а не нам.

– Чистец – шаттерлинг решительный. По-вашему, как он отреагирует, когда вы сообщите ему о моем отказе? Думаю, не обрадуется. Моральные принципы у вас, может, и есть, но, действуя сообща, вы – чудовища. Сколько раз я наблюдала это в других Линиях.

– Мы не чудовища, – возразила я. – Не верите – откажите нам. Клянусь, вы не пострадаете.

– А через тысячу лет? Через десять тысяч? Время для вас ничто.

– Мы изменились, – сказал Лихнис. – Если в прошлом и совершались подобные поступки, теперь все иначе.