Дом Солнц

– Мы уже думали об этом, – начал Лихнис, подавшись вперед. – Разумное объяснение лишь одно: на сорванный сбор я опоздал, значит причина в нити, которую я подал в прошлом цикле.

– Виновным Лихниса никто не считает, – проговорила Волчник. – А если считает, пусть растолкует мне после завтрака. Но возможно, он спровоцировал бойню непреднамеренно. Если в той его нити впрямь таилось нечто провокационное, нужно выяснить, в чем дело.

Чистец буквально сверлил Лихниса взглядом:

– Неужели ты даже не представляешь, что там может быть… провокационного?

Лихнис объяснил, что к атаке мог привести его полет на Вигильность. Мол, и Геспер, и покойный доктор Менинкс интересовались галактическими архивами.

– Внезапно всех обуяло любопытство, – подытожил Лихнис. – Машинный народ заслал туда своего представителя, но Геспер потерял память, так и не выполнив задания. Туда как магнитом тянуло доктора Менинкса. Может, собранные мной данные и спровоцировали атаку?

– Ты выяснил нечто архиважное, но не знаешь, что именно? – изумился Чистец.

– Некто увидел в моей нити то, чему я не придал значения, – ответил Лихнис, ничуть не задетый скепсисом других шаттерлингов. – Надо тщательно ее изучить. Возможно, я узнал нечто столь опасное, что нас решили истребить.

– Опасное для кого-то присутствующего на сборе? – уточнил Калган. – Для одного из нас?

– Гомункулярные пушки прилетели на корабле Линии, – вмешалась я, – иначе не попали бы в зону обстрела системы сбора – их перехватили бы. Спросите Аконита и Волчник – они подтвердят.

Я взглянула на Аконита, и тот поднял руки: согласен, мол. Волчник коротко кивнула.

– Кто-то знал, где состоится наш сбор, – вмешался Лихнис. – Уже из этого вытекает, что имелся доступ к закрытой информации. И Овсяница считал, что нашу внутреннюю систему взломали, и явно подозревал кого-то из нас, причем давно. Сиди он за этим столом, задавал бы нелегкие вопросы.

Тут впервые с начала завтрака заговорила Минуарция, убрав голубоватую прядь с темных мечтательных глаз. Я смотрела на нее – и видела сквозь призму воспоминаний Лихниса.

– Большинство шаттерлингов прилетели как раз к засаде. Нити сплетать еще не начали – мы дожидались опоздавших, чтобы начать Тысячу Ночей. Другими словами, нити канули вместе с хозяевами. Нам уже не узнать, чем занимались погибшие последние несколько циклов.

Все смотрели на Минуарцию, не совсем понимая, о чем она.

– Однако нам известны их намерения. – Голос Минуарции обволакивал, как горький шоколад. – В самом конце предыдущего сбора все мы подали ориентировочные планы полетов. Беспрекословно следовать плану никто не обязан: будут интересные данные – будут перемены, но представление получить можно.

– При чем тут… – начал Чистец.

– Планы полетов в открытом доступе, – объяснила Минуарция. – Можно проверить, чей маршрут соответствует нити Лихниса.

– Собирайся кто на Вигильность, я бы запомнил, – проговорил Чистец.

– Вряд ли все так явно, – возразила Минуарция. – Вигильность собирает и изучает информацию со всей галактики, из многих систем. Вдруг твоя нить подвигла кого-то на дополнительное расследование? Для этого на Вигильность можно не лететь.

– Ага, тут есть о чем подумать, – кивнул Аконит.

– Отлично, – недовольно буркнул Чистец. – Минуарция, поручим это тебе, согласна?

– Не возражаю. Пока есть стандартный доступ, могу заняться этим, как и любой другой шаттерлинг. Мне, конечно, понадобится нить Лихниса. – Минуарция лучезарно ему улыбнулась. – Проблем ведь не будет?

– Даже не знаю, – тихо ответил Лихнис.

– Не понимаю, – покачал головой Чистец. – Цикл назад твоя нить была в открытом доступе. Почему проблемы возникнут сейчас?

– Потому что нити больше нет. Я ее стер.

У Аконита чуть глаза на лоб не вылезли.

– На «Лентяе» ты утверждал…

– Да, но я ошибался. Думал, в космотеке есть резервная копия. Ничего подобного. Я прокололся.

– Зачем стирать собственную нить? – изумилась Пижма.

– Говорю же, я прокололся.

– Непреднамеренная ошибка, с кем не бывает, – проговорил Горчица.

– Нет, не так, – возразил Лихнис. – Тут не ошибка, а морально-нравственный прокол. Нить я стер, потому что устал таскать за собой прошлое. Чувствовал себя каторжником, волочащим мешки, в которых воспоминаний столько, что хватит на целую жизнь. – Большинство шаттерлингов насупились, и Лихнис покраснел. – Воспоминая мои, и я распорядился ими так, как счел нужным. Это неотъемлемое право человека, и Линия тут не указ.

– Ах, Лихнис! – чуть слышно вздохнула я. Очень хотелось поддержать его, я понимала: его поступок на грани непростительного.

– Я думал, ничего страшного, – продолжал Лихнис. – Думал, банк нитей сохранит контрольный экземпляр до следующего сбора.

– Но его уничтожили гомункулярные пушки, – сказал Чистец.

– Не мог же я это предугадать.

– По твоей вине тот экземпляр остался единственным.

– Ага, задним умом каждый крепок, – пробурчал Лихнис.

– Ты и так напрашивался на строгий выговор, но этим поступком заслужил его сполна.

– Слушай, Чистец, вчера ты сиял от счастья. Что изменилось?