Дом Судьбы

Якоб и Тея удивленно поворачиваются к ней, и Нелла чувствует, как кровь приливает к щекам. Она ругает себя – не надо так настойчиво давить. В конце концов, это именно она посоветовала Якобу выяснить, что любит Тея, у нее самой.

– Я люблю ананасы, – внезапно говорит Тея в наступившей темноте. – У них замечательный вкус, вы не находите? Возможно, в ананасах кроется будущее.

Отто в замешательстве смотрит на дочь.

– Как странно, – улыбается ей в ответ Нелла. – Не заметила, чтобы тебе понравился превращенный в джем ананас у Клары Саррагон.

– Все может измениться, – пожимает плечами Тея, поворачиваясь к Якобу. – Это девиз нашей семьи.

Отто отходит к окну, а Нелла все больше раздражается, глядя на безмятежный вид Теи. Якоб смотрит на них, словно астроном на три звезды, изучая яркие пятна и пытаясь составить созвездие.

– Должен заметить, – Якоб обращается к Нелле так внезапно, что она подпрыгивает, – я все еще вспоминаю тот соус с шафраном и белым вином, который готовила ваша кухарка. Корделия, верно?

– Корнелия, – поправляет Отто.

– Придется тайно ее прикармливать, – смеется Якоб. – Отличный способ – прикормить кухарку. Или, может быть, она согласится перейти ко мне добровольно?

Ван Лоос многозначительно смотрит на Тею.

Девушка разглядывает стол перед собой.

Отто тянется за свободной чашкой и наливает себе чай. Нелла держится за остатки самообладания. «Будет ли Корнелия вписана в брачный контракт Теи? – размышляет она. – Покинула бы Корнелия дом на Херенграхт, чтобы быть рядом с Теей, стать вместе со своими половниками частью ее приданого?»

Корнелия вполне может так поступить. Возможно, она не вынесет разлуки с любимой воспитанницей. Но трудно даже представить себе, как подойти к ней с таким вопросом – чтобы она рассталась с домашним хозяйством, которым занималась почти всю свою жизнь. Ужасно! Нелла вряд ли осмелилась бы на подобное. И все же, несмотря на перспективу потерять Корнелию, она осознала, что Якоб впервые заговорил с Теей и Отто о своих намерениях.

* * *

После жаркого из кролика, которое Нелле очень понравилось, хоть и было намного проще и безвкуснее, чем все, что могла бы состряпать Корнелия, и явно намекало, что этому дому действительно нужен повар получше, компания возвращается в бледно-зеленую гостиную. Отто выглядит так, словно это самый долгий день в его жизни. Якоб спрашивает позволения Теи показать ей клавесин, и, подчиняясь правилам вежливости, Тея соглашается. Отто и Нелла остаются сидеть на диване с бокалами вина и в течение четверти часа наблюдают неестественное представление в другом конце комнаты. Это могла быть сцена из жизни влюбленных: юная леди сидит, склонив голову набок, за прекрасным инструментом. Завораживающе красивая клавиатура и великолепная деревянная инкрустация корпуса, в который она заключена.

– Когда до него дойдет, что она не умеет играть? – бормочет Отто.

– Он не затем ее туда позвал, – тихо отвечает ему Нелла.

Якоб садится и кладет руки на клавиши. Яркий звук клавесина наполняет комнату, нота за нотой поднимаясь к потолку. Нелла видит, как племянница удивлена, что Якоб искушен в музыке. Она совсем не ожидала от него подобного. Мужчина, находящий интерес в сухих юридических делах, увлеченный зарабатыванием денег, в модных кожаных туфлях… беря в расчет то, как строго Тея судит о людях, для нее вовсе не очевидно, что такой мужчина может обладать талантом в ее сфере интересов. Это идет вразрез с аргументами Теи против Якоба, и Нелла чувствует надежду.

Якоб проигрывает еще несколько музыкальных фраз и смущенно останавливается.

– После рождения двух сыновей моя мать мечтала о дочери, – говорит он, нажимая на клавишу. Эхо разносится по комнате. – И пусть родился я, она все равно обучила меня… нежному искусству.

– Вы хорошо играете, – хвалит его Нелла. – Как приятно видеть, что инструмент не просто украшение интерьера.

– У всех красивых вещей должна быть цель, – отвечает Якоб, поворачиваясь к Тее. – Их не следует оставлять в углу, бесполезными и невидимыми.

В наступившей тишине Якоб встает.

– Госпожа Тея, если вы когда‐нибудь захотите прийти поиграть на клавесине, я буду более чем обязан. Это не лютня, поэтому я не смогу принести ее к вам на Херенграхт. Вам придется посетить мой дом.

Тея осознает, что это знак. Она понимает, что это весьма щедрый жест, причем сделанный целенаправленно в присутствии ее отца. Предложение Якоба официально, и, если оно будет принято, какие еще последуют за ним?

Все ждут, что ответит Тея. Девушка сосредоточенно смотрит на клавесин.

– Благодарю вас, сеньор, – наконец произносит она. – Но это слишком ценный инструмент. Боюсь, мои пальцы могут его сломать.