Дом Судьбы

И Тея остается. Они разговаривают и смеются над пустяками, а когда приходит время, девушка не сидит в зрительном зале, но впервые в своей жизни, а может быть, и в последний раз, наблюдает за своей подругой из-за кулис. Не старая карга, не ведьма и не миниатюристка. Ребекка великолепна в роли Катарины.

XXV

Впоследствии Нелла будет много раз вспоминать утро свадьбы Теи и Якоба и задаваться вопросом, что же она упустила. Не только в тот день, конечно, но и во все дни, которые были до него, вплоть до момента, когда она вошла в комнату Теи с восходом солнца. В течение нескольких дней, месяцев и лет ее жизни с Теей, в самой Тее – был ли какой‐то намек или знак, который мог бы подготовить Неллу к тому, что произошло?

Они с таким усердием готовились к этому дню. Все они. Отбросив сердечную боль и сомнения, готовились с тем же тщанием, с каким серебряных дел мастер отчеканил фигурки жениха и невесты на полноразмерном свадебном кубке Теи. Правда, они все еще не были знакомы с семьей Якоба. Им пришлось взять ссуду в двадцать тысяч гульденов и пообещать отдать дом, чтобы устроить эту свадьбу. Но в церкви ждал пастор, а Якобу была отправлена толстая пачка банкнот. Жизнь – это умение приспосабливаться. И Тея, кажется, была к этому готова.

Тем утром Нелла проснулась до восхода солнца. Настойки Каспара Витсена закончились, и она плохо спала из-за беспокойства, вдруг что‐нибудь пойдет не так. Жених не появится, отец невесты не позволит ей произнести клятву. Пока Нелла куталась в простыни, эти образы проносились в ее голове вместе с воспоминаниями о том, как она ждала свадьбы в Ассенделфте, прислушиваясь к стуку копыт, возвещающему о прибытии Йохана. К тому времени у нее уже не было отца, который мог бы запретить церемонию. На самом деле, расточительность и любовь к выпивке Герта Ортмана были главными причинами, по которым вообще состоялась свадьба его старшей дочери. Скоропалительная свадьба: ни гостей, ни кубка, ни застолья, ни танцев. По крайней мере, благодаря стряпне Корнелии и букету от Хендриксона у Теи все пройдет лучше.

В предрассветных сумерках Нелле снится сон. Здесь, в комнате, ее отец: первый известный ей мужчина, умерший более двадцати лет назад. Вот он, сидит в углу на стуле у бельевого шкафа. На нем мягкие лайковые бриджи, которые он всегда носил, те самые, с масляными пятнами, потертые черные ботинки, чересчур мешковатое пальто. Его волосы растрепаны. Он едва ли выглядел бы презентабельно в кожевенной мастерской, не говоря уже о доме на Золотой излучине. Никто бы не догадался, что он потомок аристократического рода. Ортманы владели землями по всему Ассенделфту более двухсот лет. Всегда и страстно стремились развиваться, пока Герт Ортман не достиг совершеннолетия и все не разрушил.

Что случилось? Он продолжает что‐то говорить, но Нелла не понимает, о ком – о нем самом, о его дочери, о Тее? Она пытается заговорить, но не может и просыпается в замешательстве. «Я не такая, как он, – думает Нелла. – Я ничего не разрушала».

Если бы ее отец не умер. Если бы ее муж… Если бы Марин… Если бы ее мать и сестра. Если бы мертвые не толпились вокруг. Что ж, тогда они и не пошли бы сегодня в Старую церковь. Нелла уверена, не будь ее отец пьяницей, ее жизнь была бы другой, не такой заполошной, менее зависимой и более насыщенной. Он продавал поместья, чтобы угождать своим привычкам, пока не остался единственный дом с фруктовыми садами и озером. Даже сейчас, этим счастливым свадебным утром, Нелла слышит, как звякают запонки на кухонном столе в Ассенделфте, как глухо бьется его череп о дерево, как скребут подошвы его ботинок по каменным плитам, когда ее зовут помочь Карелу и матери отнести его в постель. Его тело всегда было неспокойным, ему хотелось больше впечатлений, чем могли дать жена и дети.

«Что ж, – Нелла тихо обращается к нему в своей спальне, прислушиваясь к крикам чаек за окном, – ты не оставил нам ничего, кроме тревоги».

Она уехала из деревни Ассенделфт, чтобы выйти замуж за Йохана, но мать отказалась покидать разрушающийся дом Ортманов, где зимой потолки протекали прямо им на головы, а вода просачивалась сквозь пол. «Это все, что у меня осталось», – говорила она, с вызовом цепляясь за эти комнаты. Когда‐то это был прекрасный дом, и в глазах миссис Ортман он таким и остался. Маленькая Арабелла, оставшаяся дома, писала сестре письма в Амстердам, но Нелла никогда не отвечала. Арабелла рассказывала старшей сестре, как их мать клялась, что слышит голоса в комнатах с высокими потолками. «Она разговаривала с ними, обращаясь к воздуху», – писала Арабелла.