Дом Цепей

— Свиток не мой, — ответил парень, вставая с земли. — Прежде эта лошадь принадлежала Дукеру, а он умел читать и писать. Я ехал вместе с ним, Скрипач. — Глаза Темула вдруг вспыхнули. — Весь Арэнский тракт я проехал вместе с ним!

— Дукер ничего не говорил тебе про свиток?

Юнец отрицательно покачал головой.

— А перо, которое ты носишь? Это в память о Колтейне?

— Да. У виканцев так принято. Понимаешь, Колтейн… он действовал так, как и должен действовать полководец. Он не совершил ничего такого, что было бы выше его сил. Я чту Колтейна, но Дукер… тот был совсем другим. — Темул кусал губы, подбирая нужные слова. — Дукер был старый. Старше тебя. Но он сражался. Никто не ожидал от него такого, а он сражался. Я точно знаю, поскольку сам слышал, как Колтейн с Бальтом говорили про историка. Однажды Колтейн собрал командиров. Там были Бальт, Сон, Ченнед, Глазок. И все сошлись на том, что беженцев до Арэна должен вести именно Дукер. Колтейн даже отдал ему камень, который привезли торговцы.

— Камень? Какой еще камень?

— Ну, такой, который носят на шее.

— Амулет, что ли? Оберег?

— Вроде того. Нихил сказал, что это спасительный камень: если человек гибнет, камень забирает и хранит его душу. Дукер не хотел надевать этот оберег: ведь его привезли специально для Колтейна, чтобы тот не исчез бесследно. Но мы-то, виканцы, знаем, что он не исчез. Старейшины рассказывали, что в одном из кланов племени родился ребенок. Вначале он был пустым, а затем наполнился, когда прилетели вороны.

— Ты хочешь сказать, что Колтейн возродился в новом облике?

— Да, — подтвердил юноша.

— А тело Дукера исчезло с дерева, — тихо заметил его собеседник.

— Значит, историк не погиб? Вот и славно! Я теперь езжу на его лошади, но, когда Дукер вернется, отдам ее обратно. Я помню, Скрипач, как мы с ним ехали по Арэнскому тракту!

— Уверен: Дукер очень рассчитывал тогда на твой отряд. На тебя, Темул. Понимаешь? Не только на Нихила с Бездной, но и на тебя тоже.

Лицо виканца посуровело.

— Мне пора отправляться к адъюнктессе.

— Пусть удача Опоннов пребудет с тобой, капитан Темул.

Однако парнишка медлил и мял в руках поводья.

— Сегодня ночью… ты видел…

— Ничего я не видел, — ответил Струнка. — Езжай спокойно!

Темул отрывисто кивнул, вскочил в седло и одной, исполосованной шрамами рукой натянул поводья.

Постепенно стук копыт заглох вдали. Струнка некоторое время неподвижно сидел на валуне, а потом медленно опустил голову, обхватив ее руками.

Шик закончил рассказывать, и теперь все трое сидели молча. Гамет заглянул в свою кружку. Она была пуста. Он потянулся к кувшину, но и там тоже вина не осталось.

Старику безумно хотелось спать. Но он не мог, просто не имел права покинуть адъюнктессу. Особенно сейчас, когда Тавора узнала о героической смерти своего брата… Оказывается, сжигатели мостов погибли все до единого. Тайскренн видел их трупы и был свидетелем погребения в недрах Семени Луны.

«Как видишь, твой брат не опозорил дом Паранов», — мысленно говорил Таворе Гамет. И вдруг он понял: адъюнктессе было бы гораздо легче, окажись Ганос настоящим предателем. А так она словно бы внезапно получила удар кинжалом в спину. Сколько мучительных жертв принесла бедняжка ради спасения семейной чести. И вот на тебе! Ганос — вовсе не мятежник и никогда им не был. И в гибели Лорн капитан Паран тоже не повинен. Из тактических соображений Малазанскую армию на Генабакисе временно объявили отступниками. Но это оказалось лишь частью хитроумных планов императрицы. Честь семьи Паран не была запятнана. Тогда получается, что Тавора… напрасно пожертвовала младшей сестрой.

Но этим горечь, которую заключал в себе рассказ Шика, еще не исчерпывалась. Императрица рассчитывала направить остатки армии Дуджека в Семиградье, дабы они высадились на северном побережье и атаковали Воинство Апокалипсиса. Гамет прекрасно понимал замысел Ласин: передать Однорукому всю полноту командования обеими армиями. В этом случае она может быть совершенно спокойна. А отдавать судьбу Семиградья в руки молодой и неопытной адъюнктессы… Императрица верила в Тавору, но не до такой степени.

«Вот и еще один удар по тебе, девочка. Ты не сомневалась в том, что пользуешься безраздельным доверием Ласин. Как ты станешь действовать теперь, узнав, что и сама являешься пешкой в игре императрицы?.. Боги милосердные, ну и ночка выдалась!»

Однако Дуджеку и трем тысячам его солдат еще нужно доплыть до Семиградья. Шик видел Однорукого и был полностью согласен с Тайскренном: дух полководца сломлен. Гибель Скворца буквально подкосила его.

«Что же произошло в этом кошмарном Паннионском Домине? Никогда еще прежде Малазанская империя не несла таких сокрушительных потерь. А все Ласин со своими хитроумными замыслами. Вот спросить бы ее без обиняков: неужели оно того стоило?»