Дом у кладбища

Можно сказать определенно, что Могги, в отличие от Бетти, не была склонна излишне доверять рассказам о гоблинах, ведьмах, банши, пэках и прочей нечистой силе. У нее был хороший аппетит, крепкий сон, и ей ни разу не являлся дьявол. Поэтому ужасы, пережитые той ночью, ей были внове, и у меня, соответственно, нет разумных причин сомневаться в надежности ее свидетельства. Ночью, внезапно пробудившись, она увидела в своей комнате свет и услышала негромкий шорох в том углу, где помещался старый, выкрашенный в белый цвет стенной шкаф. Могги просунула голову за тонкий полог и – о небо! – увидела человека, который рылся в шкафу; дверцы были широко распахнуты, в отверстии замка торчал, как ей почудилось, ключ.

Фигура в углу очень напоминала хозяина. Храните нас от зла, святые угодники! Свет отражался от задней стенки шкафа, и профиль ночного гостя выделялся очень четко. Могги рассказывала, что на сапоги пришельца были надеты как будто толстые шлепанцы, плечи облегала темная накидка с капюшоном на пуговицах, лицо скрывала надвинутая шляпа; и накидка, и шляпа, и все остальное было в снегу.

Словно услышав шелест полога, пришелец обернулся к кровати, и Могги отчаянно воскликнула:

– Это вы, сэр?!

– Не шевелись, и ничего с тобой не случится, – сказал он, поспешно шагнул к кровати, обхватил холодной рукой запястье Могги и снова велел, чтобы она вела себя тихо и ни в коем случае не говорила никому об увиденном; тут Могги (так она впоследствии предположила) потеряла сознание, ибо из дальнейшего помнила только, как в смертельном страхе прислушивалась, в комнате было совсем темно и у стенного шкафа снова раздался шорох, а вслед за тем стук шагов, и она решила, что с ней все кончено, но пришелец двинулся не к кровати, а к двери, а потом (как подумала Могги) вниз по лестнице.

Наутро стенной шкаф оказался запертым, дверь комнаты была закрыта, парадная и задняя дверь – на замке, а ключи лежали на столе в холле – там, где их оставили накануне ночью.

Можете не сомневаться, что обе женщины возблагодарили Бога, когда за окном начало светать и возвращающийся день возвестил о себе радостными звуками; тогда подруги по несчастью (а кто из них выглядел бледнее и испуганней, определить было трудно) сошлись в кухне за истерическим чаепитием и, прикрыв дверь и подсев с чайником поближе к окну, стали обсуждать ночные происшествия, проливать слезы и возносить молитвы.

Глава LXVIII О том, как прошел вечер в Вязах; доктор Тул совершает небольшую прогулку; два избранных ума ведут беседу; Геба с нектаром впорхнула в комнату

А в Вязах той ночью маленькая Лили сидела с добрым стариком-пастором в уютной старомодной комнате. Лили не стало лучше; она по-прежнему хворала и находилась под присмотром докторов, но рядом с отцом она всегда бывала счастлива, а он проявлял еще больше мягкости и нежности, чем обычно; он никоим образом не склонялся к отчаянию, будучи по натуре оптимистом, но все же не мог не вспомнить свою молодую жену, столь рано потерянную; раз или два в красивом девичьем личике маленькой Лили – в его чертах или выражении – мелькнуло нечто, воскресившее в памяти доктора болезненную красоту и жалобную улыбку ее матери, и он на мгновение ощутил странную боль. А потом веселая речь и обаяние дочери возвращали доктору бодрость, и мимолетная тень исчезала, изгнанная улыбкой маленькой Лили.

И доктор рассказывал о самых разных чудесах, об увеселениях, происходивших в былые времена, задолго до ее рождения: как блестяще играл на клавикордах в Мюзик-Холле великий мистер Гендель, и как говорил (и тут не было конца изречениям на немецком, латинском, французском, английском, итальянском и еще дюжине языков), и как доктору запомнилось платье, в котором его дорогая матушка отправилась в замок на большой бал у лорда Уортона, – ох, бог мой, как же давно это было! А затем он рассказывал истории о банши, об ограблениях, призраках, о чудесном спасении людей, бывших на волосок от гибели, о разбойниках и о войнах короля Якова – об этом он в юные годы слышал от стариков, ныне давно ушедших, которые помнили то смутное время.

– А теперь, дорогой мой, – с улыбкой проговорила маленькая Лили, подсаживаясь к нему поближе, – ты должен все мне рассказать об этом странном красивом мистере Мервине: кто он и какова его история.

– Ну-ну, маленькая плутовка…

– В самом деле, ты должен, и ты расскажешь, отец; слишком уж долго ты томил свою маленькую Лили ожиданием, а она обещает, что сохранит секрет.

– Красив – да, и странен, без сомнения… странная была затея – эти похороны. Очень странная, – произнес священник.

– Что за похороны, дорогой?