Дом у железной дороги (СИ)

– Сейчас, Юлия, вы встаете, оставляете оба диктофона у меня на столе, разворачиваетесь и проваливаете, – голос подрагивает. Чувствую – приближается буря. Та самая, за которую я готов убивать.

Журналистка пытается возмутиться, а Сергей – хрясь – бьет по подлокотнику, вскакивает и рявкает на нее, как на девчонку:

– Да чтоб меня смела обвинять оборванка, которая не может выполнить элементарную просьбу засунуть гребаный диктофон в задницу и не вытаскивать его! – и вот он огонь в его глазах, вот эти искры, горящие в самых зрачках, и вот его перекошенное от гнева лицо. – Онанируете на закон, а сами не гнушаетесь ложью и незаконным достижением своих целей. Это так типично по-русски!

Она пытается что-то возразить, но я стою с ее клатчем в руке, вытряхиваю из него диктофон на пол. И давлю ногой, даже не задумываясь.

Юлия встает – нужно отдать должное. На ее месте любая начала бы уже психовать, а она держится, гордая такая, осанистая. Будь она на нашей стороне, думаю, была бы ценной журналисткой. А так ее судьба была предрешена изначально. Моей вины здесь нет.

– Что ж, на этом интервью окончено, спасибо, – даже старается говорить ровно – понимает, что пойманным с поличным сопротивляться бесполезно, – разворачивается и идет к двери. Преграждаю ей путь – Сергей еще не давал мне разрешения ее отпустить.

– Интервью не было, Юлия. По закону я могу запретить вам его публиковать. Наказание за ваше вранье. Если встречаетесь с ментом, должны знать закон, – он улыбается уже довольнее, когда кивает мне, чтобы я выпустил журналистку. Он разгромил ее. Всухую. И я был в полном восторге. Клянусь, умей я выражать эмоции ярче… Хотя, думаю, по моим глазам все было ясно.

Сергей остывает. Садится обратно на диван и массирует виски. Не думаю, что у него действительно болела голова после криков, но я почти уверен, что ему нужна была публика в моем лице, а публике нужно было дать понять, как он утомлен.

– Мне разобраться?

– Лучше приберись. С ней уже разберется редакция, – он откидывается на спину и ложится на диван, закрывая глаза ладонью.

А я все думал, насколько внимательным должен быть Сергей, чтобы за несколько реплик узнать, когда и с кем эта журналистка успела погулять. Вот и решил ради интереса спросить. А он посмотрел на меня, как на полоумного, и как засмеялся:

– Смешной ты, Олеж. Я ведь создатель сети, в которой она зарегистрирована. Думаешь, у меня нет доступа к личным сообщениям?

Я правда не думаю, что я сделал хоть что-то плохое. В конце концов, это всего лишь возможность Сергею отдохнуть от людей, а людям – от него. Я держу в подвале не абы кого. Я держу в подвале человека, убивающего по ночам бездомных, я держу в подвале того, кто нарушает личные границы других людей, пусть и враждующих с ним. Я держу в подвале человека, который мне дороже целой вселенной, и я уверен, что в этом нет ничего дурного. Я просто человек, который сделал хорошо всем в этой стране.

Я ни в чем не виновен. И я готов поклясться в этом.

========== Самопознание ==========

Комментарий к Самопознание

Сергей

Расчесываю свои плечи до крови. Они ведь так ему нравятся. Ему нравится каждый сантиметр моего тела. А я каждый божий день, стоя у этого мерзкого металлического зеркала, не могу перестать думать о том, что чертовски ненавижу свою внешность. Уродом я себя никогда не считал и не собираюсь. Говоря откровенно, я считаю себя достаточно привлекательным. Но эти веснушки, эти отвратительные капли природной грязи по всему телу… Видит бог, как сильно я иногда хочу содрать с себя кожу. Однажды я видел сон, в котором я совершил то, что хотел. И обнаружил – под кожей, на самом мясе и костях – эти уродливые рыжие пятна. Устал просить в редакциях стирать их с моего лица. Иногда кажется, что это какое-то возмездие свыше.

Застегиваю рубашку. Будь моя воля, расчесал бы себе все лицо, но как тогда я объяснил бы журналистам, что случилось со мной? Раздуют ведь целую катастрофу, придумают, что у меня какие-то психические отклонения. В любое другое время даже не задумался бы об этом – черный пиар, в конце концов, тоже пиар. Но в последнее время постоянно испытывал тревогу. Тревога не покидала ни днем, ни ночью, а чем она была вызвана – я понятия не имел. Пришлось даже телохранителя нанять – бесполезно. Тревога лишь усилилась.