Дом у железной дороги (СИ)

Нет, тряпка, соберись, ты ведь умный парень, ты ведь знаешь, что надо делать. Нужно лишь увидеть ванную комнату. Нужно всего лишь с его же помощью покинуть подвал.

Всего лишь покинуть подвал. Я повторял себе это все те долгие часы ожидания Олега, и в какой-то момент это начало казаться мне возможным. Я закрывал глаза и мог видеть солнечный свет. И мне даже казалось, что я мог вдохнуть чистый воздух. Но это было лишь минутным помутнением.

Когда дверь отворилась, я не пытался бежать. Боялся, что он передумает. Я не мылся с того дня, как попал сюда, у меня отросла приличная щетина, и мой костюм оставалось только выкинуть (я не помню, как порвал рукава – может быть, это было во сне). Даже если бы костюм удалось зашить и отстирать, я бы не смог его надеть снова – это были бы слишком явные воспоминания об этом месте (я продолжаю думать о том, что сбегу: все тренинги для успешных людей – я видел парочку в интернете – твердят, что если повторять себе одно и то же, вы этого обязательно добьетесь). Он связывает мне руки за спиной и заклеивает рот. И смотрит так виновато, так сожалеюще, и повторяет шепотом: «Извините, это временные меры, вы же сами понимаете». Я не сопротивляюсь. Я согласен на все, лишь бы покинуть это место.

Он вышел первым, закрывая за мной дверь, провел через коридор (осмотрел его, не изменилось ли что-нибудь), пытался помочь подняться по лестнице к двери – одернул плечо, он послушно убрал руку, – и, наконец-то, эта дверь открылась. С громким скрипом. Хотел бы я сказать, что я был ослеплен, что мне пришлось зажмуриться, но на дворе стояла глубокая ночь. Я не удержался и попросил Олега остановиться, боднув его в плечо. Мы точно где-то в лесу: воздух был чистым, свежим и холодным. Выглядел, наверное, как дурак, пока стоял у открытого окна и вдыхал воздух в себя, запрокинув голову назад. Мне не мешал даже взгляд Олега на моей шее. Не было даже мыслей о побеге – да и куда я побежал бы в таком-то виде?

– Хотите, сниму? – я открыл глаза, посмотрел на него, подошедшего близко, и кивнул, даже не задумавшись. – Только не кричите. Все равно здесь никого нет.

Он дернул скотч, а я только поморщился. Не позволил бы себе закричать при нем, даже если бы хотел. Не то гордость, не то что-то еще.

– Тогда в чем смысл был заклеивать мне рот?

– Вы можете укусить.

– Не я тут волк.

Он лишь усмехнулся и переступил с ноги на ногу. Я откинул голову назад, высунулся в окно больше и снова вдохнул поглубже. В тот момент я был готов забыть обо всем: и о подвале, и о грязной одежде, и об Олеге, стоявшем рядом со мной. Небо еще было таким чистым и звездным. Подобного в городе никогда не увидишь. Когда выберусь, думаю, обязательно куплю себе какой-нибудь загородный домик. Давно уже пора.

Я согласился идти дальше не сразу, постоянно огрызался от Олега в сторону, желая насладиться видом и воздухом надолго. Знал же – в доме не на что смотреть. И не ошибся. Небольшой двухэтажный кирпичный дом с безвкусными дешевыми обоями. Походя по комнатам, я понял, что, по сравнению с ними, мой подвал очень даже просторный. Большую часть занимала гостиная, в которой стоял какой-то убогий советский диван (который дай бог младше революции), телевизор (телевизор! Если я смогу договориться с Олегом, обязательно включу его, я просто обязан знать, ищут ли меня в тот момент еще не знал, что он не работает), куча таких же второсортных картин неумелых художников, как у меня там, внизу, потертый паркет, прикрытый то тут, то там коврами. И, конечно же, куча безделушек, которые принято скупать домохозяйками для создания видимости, что они живу в достатке. Это место вызвало у меня жуткое отвращение и ощущение рвоты, подступающей к глотке. Возможно, потому, что оно напомнило мне игровую комнату в детдоме. Разве что не хватало игрушек и моего вырванного клока волос.

Олег вел меня медленно, держа за локоть (перестал сопротивляться ему – пусть почувствует себя хозяином положения), позволив осматривать дом. Кухня, расположенная скорее в коридоре, чем в отдельной комнате, и того меньше (прикинул, что если бы сам здесь жил, снес бы стену и расширил помещение или, на крайний случай, пристроил рядом еще одну комнату). Когда я заметил холодильник, почувствовал, как урчит желудок. Я отказался есть свой ужин – из гордости. Посчитал, что Олег наврал мне о ванной, и решил устроить ему бойкот. Вполне возможно, что он и впрямь наврал, но передумал именно благодаря моим протестам. Он заметил это, судя по тихому вздоху, но ничего не предложил. Знал ведь, что откажусь.