Дом в Порубежье

Потом Земля вдруг начала опускаться передо мной и сделалась иной под моими ногами, кустов стало меньше, а огненных жерл не было вовсе.

Став на колени, я принялся ощупывать землю руками. И о! я обнаружил гальку и древние раковины. Великий восторг овладел мной; ведь Наани говорила мне, что Меньшая Пирамида стоит на берегу древнего моря, давным-давно уже высохшего. Ну, а раз я нашел сухое дно этого древнего моря, значит, вскоре увижу и Малую Пирамиду. Надежда опять загорелась во мне, целых тридцать часов я шел по древнему морскому дну, но так и не увидел Меньший Редут. Великая тревога начинала овладевать мною: ведь Наани ничего не говорила мне о величине моря; что, если мне придется целый век идти на ту сторону?

Наконец я решил держаться какого-либо направления, чтобы не тратить силы на бесполезные скитания. Ориентируясь по красному зареву, которое всегда оставлял справа и позади, я достаточно точно прокладывал свой путь во тьме.

Тут, на дне великого моря, я слышал странные звуки; иногда они доносились из одной части тьмы, иногда из другой; мне казалось, что кто-то вдалеке бегает по дну моря. Однажды ночь принесла страшный и жуткий вой, и я немедленно понял, что чудовища этой земли бодрствуют и бродят вокруг меня. Вы должны понять и прочувствовать, что я совсем не знал законов этой земли… не знал, как понимать все странные звуки, не знал, что они предвещают, понятно было одно: меня окружали чудовища. И посему я шел с великой осторожностью, держа наготове Дискос и прячась – по необходимости.

И в тот день я шел сорок один час и ел и пил каждый шестой час. А до того, в час тридцать седьмой, слышал я великий рев и вопли в ночи; они приближались ко мне, и я услышал топот чудовищных ног; невдалеке от меня пробежал гигант, кого-то преследуя. Наконец топот ног и рев удалились, а потом издали донеслись тонкие вопли; впрочем, в последнем я не испытывал большой уверенности, потому что забился в самую середину кустов ожидая, пока наконец вокруг восстановится тишина: так напугал меня жуткий голос и топот огромных ног.

Ну а в час сорок первый я вышел на противоположный берег древнего моря. И о! нигде не увидел света, способного поведать мне о расположении Меньшего Убежища. Тут великое сомнение охватило меня, я не мог понять, почему не вижу света в амбразурах Меньшей Пирамиды. И в великом отчаянии я сел на берег древнего моря, ни на что более не обращая внимания. А потом ел и пил и, устроившись в кустах, закутался в плащ и уснул, держа Дискос наготове на своей груди.

Боль отчаяния и возбуждение сердца склоняли меня ко сну; разум мой и отвага были потрясены; мне казалось, что я оказался дальше от цели своего похода, чем был вначале.

Проспав шесть часов, я внезапно проснулся, приподнялся на локте и принялся слушать ночь, стремясь вновь уловить тот шум, что лишил меня сна. Увы, я ничего не услышал, что лишний раз напомнило о моей неудаче. Тем не менее, я придумал несколько объяснений тому, почему еще не пришел к Меньшему Редуту, и надежда вновь ожила в моем сердце – а с ней сомнения и волнение.

Съев две таблетки, я выпил воды и вновь приступил к путешествию. Я решил держаться подальше от берега моря и так шел целых двенадцать часов, пребывая в том же сомнении. Остановившись, я начал оглядываться. И о! я заметил странное слабое зарево, стоявшее над землей с левой стороны от меня.

Я ел, пил и заставил успокоиться свой дух, потому что боялся заблудиться во тьме, не зная, куда идти дальше.

А потом я направил свой путь на самую яркую часть свечения. Так я шел восемнадцать часов, делая остановки на каждом шестом часу, ел и пил, заставляя себя делать это; действительно, мне даже казалось, что таблетки душат меня. Столь велика была тревога, владевшая моим духом. Ведь заблудившись, я терял возможность отыскать мою единственную.

Трижды за это время ночь приносила топот бегущих ног, а иногда жуткие крики; в отчаянии я прятался, потому что должен был сберегать свою жизнь, чтобы отыскать Деву.

И о! на восемнадцатом часу пути, который на деле был тридцатым часом того дня, я увидел, что свет сделался ярче, и ощутил запах серы. Тут я заметил, что земля передо мной поднимается.

Потом я шел семь часов, и свет сделался еще ярче и приобрел тускло-красный зловещий оттенок. Еще через шесть часов я остановился, уловив странный басовитый звук, непохожий на все, что я когда-либо слышал; звук этот, казалось, растянулся на целую вечность. Я шел в сторону света – уже как будто бы по равнине. Так я шел еще пять часов, а низкий рев становился все громче и громче.

Истинно говорю! Направляя свой разум к заботам, я поднялся на край обрыва, перед которым звучал вечный рев. Внизу, в чудовищной бездне, раскинулось могучее море как бы угасающего огня; горячая красная грязь клокотала в глубинах под моими ногами.