Дом в соснах

– Привет, – отвечает Обри, откладывая вязание. Она все еще работает над шарфом, который начала в тот день, когда они отправились на водопад Вакона, в тот день, когда Майя впервые узнала, что Обри вяжет. Теперь шарф почти готов, и виден его узор. Полосы лимонно-зеленого и цвета виридиан.

– Красивые цвета, – говорит Майя.

– Рада, что они тебе понравились. – Обри расплывается в искренней улыбке. – Это для тебя. Прощальный подарок.

И снова Майе кажется, что она сейчас заплачет. Она носила в себе слова Фрэнка весь день, каждое из них было тяжелым камнем, который она воспринимала как наказание, потому что правда в том, что она завидовала красоте Обри, и хотя она не осознавала этого, пока Фрэнк не ткнул ее намеренно, где-то в глубине души Майя смотрела свысока на выбор подруги остаться в Питтсфилде.

– Ух ты, – выдыхает она. – Спасибо. Прости, что была такой сволочью последние две недели.

Обри спокойна.

– Ну не знаю насчет сволочи, но да, ты вела себя как дурында. – У нее легкий тон. Она отпивает из банки апельсиновой газировки, стоящей на пластиковом столике, затем предлагает немного Майе, которая с благодарностью принимает ее.

Я имею в виду – есть ли кто-нибудь, кому ты предана?

– Но, – продолжает Обри, – я тоже была не самым лучшим другом на свете.

«Это правда», – думает Майя, но с другой стороны, бо́льшая часть ее с самого начала понимала, что это просто был метод Обри. Других давних друзей у нее не было. И разве не проще распрощаться с кем-то, от кого тебе не терпится уйти?

– Так что, да, – говорит Обри. – Я тоже хороша. Прости.

Взаимные извинения повисают между ними. Майя даже не думает заговаривать о красном платье.

Обри фыркает от смеха.

– Мы такие дурынды.

Майя тоже смеется, и смех длится до тех пор, пока не остается никакой неловкости.

Младший брат Обри, Эрик, возвращается домой на закате, сжимая в руках набор карточек.

– Привет, – говорит он, задерживаясь на крыльце. Он смотрит на свою сестру-подростка снизу вверх и знает, что его могут прогнать в любую секунду. – Знаешь, – выпаливает он, – я получил своего Чаризарда обратно!

– Да ты что! – восклицает Обри. – Так держать, чувак!

Эрик сияет и показывает им карточку, на лицевой стороне которой изображен маленький монстр. Майя знает этого мальчишку с шести лет, голубые глаза широко распахнуты от любопытства, чем бы ни занимались его крутая старшая сестра и ее подруга. Раньше Майя считала его надоедливым, но теперь у нее появилось желание обнять его.

– Милый! – говорит она, глядя на карточку.

– На плите макароны с сыром, – сообщает Обри.

– А что вы тут делаете? – любопытствует он.

– Просто болтаем, малыш. Иди в дом и поешь. – Он выглядит разочарованным, но делает, как говорит сестра.

Майя собирается рассказать ей о Фрэнке, когда Обри сообщает:

– Я решила подать заявление в Университет Луизианы. Не в этом году, очевидно, но в следующем.

– Что? О боже мой!

– Знаю!

– Почему Луизиана?

Обри считает, что Луизиана – это круто, все эти протоки, испанский мох и Марди Гра[45] в Новом Орлеане. Она хочет половить бусы на шумном параде. Другая причина заключается в том, что у нее есть возможность получить там оплату обучения от государства.

– У моей мамы есть двоюродная сестра Джастина, – объясняет она, – которая живет в Лафайете, и с сегодняшнего дня я получаю всю свою почту по ее адресу. В следующем месяце я поеду туда, чтобы зарегистрироваться для голосования и получить читательский билет. Я просматриваю Craigslist[46] на предмет разовой временной работы, пока буду там, могу например набивать конверты или что-то в этом роде, чтобы иметь трудовой стаж.

– Ты думаешь, это сработает?

Обри настроена оптимистично:

– Вполне возможно.

– Держу пари, ты поступишь.

– У них высокий проходной балл. Семьдесят пять процентов или около того. К тому же я пока не определилась, что хочу изучать.

– Это нормально, многие не знают, какое направление выбрать.

– Ты знаешь.

Майя пожимает плечами. Конечно, она собирается специализироваться на английском, чтобы изучать магический реализм, как это делал ее отец, и стать известным писателем, каким должен был стать он.

– Ты пишешь стихи, – говорит она. – Может быть, ты тоже могла бы заняться писательством?

– Я больше склоняюсь к психологии. Меня всегда интересовало, почему люди делают то, что они делают. Потом есть еще философия… Я, честно говоря, ничего об этом не знаю, но я хочу, понимаешь? Похоже, это то, что мне бы понравилось.

– Определенно, – соглашается Майя. – Ты такой философ.

Обри улыбается и выглядит счастливее, чем за все лето.

– И, – небрежно добавляет она, – на всякий случай, если я не поступлю в Луизиане, я также подам документы в Массачусетс Амхерст, Массачусетс Лоуэлл и, эм… в Бостонский университет.

Майя старается не задеть гордость подруги: Обри возненавидела бы любого, даже Майю, подумай они, что она следует за ними.

– Хорошая идея, но я абсолютно уверена, что в конечном итоге ты поступишь в Луизиане. И это будет потрясающе, и я приеду навестить тебя и…

– Мы поедем в Новый Орлеан!

– Да!