Дом в соснах

Они лучезарно улыбаются друг другу. Небо темнеет.

– Знаешь, – говорит Обри, – не думаю, что сделала бы это, если бы не ты.

– О, мне кажется…

– Нет, правда. Всегда считала колледж чем-то таким, чем занимаются другие люди. Никогда не думала, что захочу поступать, но потом, когда ты поступила, поехала смотреть общежития и начала говорить о занятиях, которые собираешься посещать… это заставило меня ревновать, я просто места себе не находила. И это заставило меня осознать, что да, я действительно хочу поступить в колледж. И почему, черт возьми, я не должна этого делать?

Во дворе мигают светлячки, как беспокойное созвездие, за которым Майя и Обри наблюдают некоторое время, прежде чем войти внутрь, чтобы собраться на концерт. Когда Обри спрашивает о Фрэнке, Майя подумывает рассказать ей все – о его красивом, но жутковатом коттедже в лесу и об отрезке времени, который она там потеряла, – но с каждым проходящим часом все это кажется все более невероятным. Ее уверенность тает. Не говоря уже о том, что сегодняшний вечер обещает быть веселым, и она не хочет, чтобы Фрэнк в нем присутствовал. Не хочет возвращаться к тому, что он наговорил ей по телефону.

– Ты была права, – это все, что она пока сообщает Обри. – Долгая история, но да – Фрэнк определенно странный.

* * *

Tender Wallpaper – это трио сестер, которые гармонируют так, как могут только сестры, под аккомпанемент синтезаторов и ударных. Их образы и музыка мрачны и театральны; они появляются на сцене, задрапированной блестками и освещением, напоминающим подводное. Их голоса тоже звучат будто из-под воды, похожие на голоса сирен под аккомпанемент пианино. Майя и Обри уже однажды видели их на концерте, и в прошлый раз девушки из группы обыграли тот факт, что они сестры, нарядившись как Мойры. В хореографии фигурировала гигантская катушка платиновой нити: одна сестра разматывала нить, другая измеряла ее, а третья обрезала большими ножницами. Но сегодня вечером Майя не может уловить тему. Они с Обри протолкались к передней части зала средних размеров и стоят рядом со сценой, покачиваясь в такт музыке. Сестры одеты в длинные облегающие платья и накидки, одна – в зеленую, вторая – в красную, третья – в синюю.

– Кого они изображают? – спрашивает Майя у Обри между песнями.

Обри улыбается:

– В самом деле? Ты правда не понимаешь?

Начинается новая песня, а Майя все ломает голову над темой концерта, но она не может вспомнить ни одного другого известного трио, в которое сестры могли бы переодеться. Она даже начинает задумываться, не издевается ли над ней Обри. Это было бы очень в ее духе.

Ближе к концу шоу сестры начинают водить пальцами над зрителями, словно произнося заклинания, и свет сходит с ума, лучи зеленого, красного и синего цвета накладываются друг на друга, переходя в более темные оттенки, по мере того как голоса сливаются в нечто, что звучит не как гармония, а единым голосом огромного божественного, не-совсем-человеческого существа.

– Просто скажи мне, – требует Майя, когда песня заканчивается.

Обри прикладывает ладони к уху своей подруги и говорит:

– Флора, Фауна и Меривеза.

Конечно! Феи-крестные из «Спящей красавицы». Майя не смотрела этот фильм с тех пор, как была ребенком, но теперь он возвращается к ней, красочные заклинания, слетающие с волшебных палочек. Волшебный пирог. Волшебное платье. Не удивительно, что Обри помнит все это. Она любит сказки и волшебство. И грустные песни. Последняя композиция этого вечера – ее любимая, и когда она начинает звучать, Обри закрывает глаза и растворяется в музыке.

Двадцать девять

Майя ждала чуть дольше, дабы убедиться, что мама уснула, прежде чем взять ключи и поехать на ее машине к домику Фрэнка. Ночное время было не идеальным выбором, но Бренда никогда бы не позволила Майе одолжить машину, учитывая нынешнее состояние девушки: когда ее лихорадило, она нервничала и была охвачена нетерпением, которое отказывалась объяснять. Она просто надеялась, что Фрэнк сегодня вечером, как обычно, находится в баре, а не в своем коттедже. Ее план состоял в том, чтобы отправится туда, осмотреться, если окажется, что дома никого нет, заглянуть в окна. Она предполагала, что если даже это ничего не даст, то одно лишь пребывание там может хотя бы приблизить ее к истине. Учитывая, как картина Кристины – одно-единственное изображение, пробудило воспоминания, которые, как она думала, стерлись из ее памяти.

Она поехала быстрее, выбравшись из центра города с его светофорами и более плотным движением. Прошло два часа с тех пор, как она выпила второй мартини в пабе «У Патрика» – она позаботилась об этом перед тем, как сесть за руль, и даже проглотила миску с остатками чили, заверяя маму в процессе жевания, что это было так же вкусно, как и всегда. Хотя не была голодна.