Дом в соснах

На этот раз все было нормально более или менее. Возможно, это от облегчения, или того факта, что она очень долго не спала, или горячий воздух, вырывающийся из вентиляционных отверстий, заставил ее почувствовать, что она наконец-то может погрузиться в тот вид сна, который ускользал от нее с тех пор, как она перестала принимать транквилизатор. Сон ребенка в автомобильном кресле. Она моргнула, и следующее, что она поняла, это то, что они дома.

Пока они не оказались внутри, девушка не заметила, что мама плачет, слезы капали с ее подбородка на ботинки, когда она опустилась на колени, чтобы снять их. Майя редко видела ее плачущей и встревожилась.

– Что случилось? – спросила она.

– Я должна была тебе поверить.

Майя опустилась на диван. Она держалась в полицейском участке, но сейчас тоже расплакалась. Они обе плакали. Плакали, потом обнимались, потом смеялись. Мама накинула ей на плечи одеяло и посмотрела на нее с такой любовью и печалью, что Майе почти захотелось утешить ее. Потому что мама тоже была жертвой Фрэнка. Ничто не причиняло ей такой боли, как видеть страдания дочери.

– Я тебя не виню, – сказала Майя. – То, что я говорила, не имело смысла…

Тогда она говорила о магических трюках. О заклинаниях.

– Я могла бы постараться понять. И даже если я не смогла… Я смирилась с тем, что он… – Волна гнева грозила вырваться из маминого рта. – Он причинил тебе боль. Мне невыносима мысль о том, что кто-то причинит тебе боль. Мысль о том, что я… – Она никогда не выглядела такой разбитой. – Я не смогла защитить тебя.

– Ты спасла мне жизнь, мама.

Тень промелькнула в глазах Бренды, когда она осознала это. Поверить дочери означало поверить в то, что Фрэнк убил Обри и чуть не убил Майю. Это означало поверить, что он все еще может это сделать.

Тридцать шесть

– Я не выпишу вам рецепт на транквилизаторы, – заявил врач в центре неотложной помощи.

– Я и не прошу вас об этом, – ответила Майя. Она только что закончила объяснять, почему она здесь, и теперь доктор скрестил руки на груди. Он сурово посмотрел на нее сверху вниз, как будто поймал на попытке украсть его бумажник. Она хотела сказать, что не вернулась бы к подобным препаратам, даже если бы он ей заплатил, но поскольку у нее не было ни постоянного врача, ни страховки, она сдержала свое негодование. Она нуждалась в помощи. – Я надеялась, есть что-то еще, что можно попробовать. Что-нибудь, что поможет мне уснуть.

Он выписал ей рецепт на антидепрессант, который, по его словам, должен был вызвать у нее сонливость.

Дэн испытал облегчение, услышав, что она обратилась к врачу, а Майя испытала облегчение, услышав, что он скучал по ней.

– Без тебя я не чувствовал себя как дома, – сказал он ей по телефону. Они договорились, что он заедет за ней на следующий день после Рождества.

Майя должна была вернуться к работе двадцать седьмого и почти с нетерпением ждала этого – обычной жизни, растений в садовом центре, даже клиентов, с некоторыми из которых она подружилась за эти годы. Ее босс с пониманием отнесся к пропущенным дням, а вес, который она сбросила, придавал достоверности ее истории о том, что она переболела гриппом.

В ту ночь она проспала двенадцать часов подряд в своей старой комнате на новой кровати. Врач неотложной помощи был прав насчет антидепрессанта. Он вырубил ее, как удар сковородкой по черепу. Ее сны были яркими, но, как обычно, она не помнила их после пробуждения, и все, что у нее осталось, – это мышечная память о страхе. Плотно сжатая челюсть. Уставшие ноги, как будто она долго бежала. Был полдень, когда она проснулась, и обнаружила, что заслюнявила подушку. Она заставила себя встать с кровати.

Спускаясь по лестнице, она впервые заметила, как красиво мама нарядила маленькую елочку в углу гостиной. Майя узнала все эти блестящие безделушки и самодельные украшения. Пластмассовый ангел. Крошечный снежный человечек, которого она слепила из глины, когда ей было восемь. В детстве они с мамой всегда украшали елку вместе, но поскольку Майя последние несколько лет не возвращалась домой, традиция отошла на второй план. Она сказала себе, что еще не поздно начать все сначала.

От запаха бекона у нее снова разыгрался аппетит. Антидепрессант вызывал у нее сонливость и чувство голода. Это было за день до Рождества, и они полили свои банановые блинчики кленовым сиропом. В окно светило теплое солнце. После завтрака она опустилась на диван и снова начала засыпать.

– Давай прогуляемся, – предложила мама. – На улице просто великолепно.

Свежий голубоватый воздух немного разогнал туман в голове Майи. На снегу поблескивали ледяные кристаллики. Они прошли мимо соседских домов, помахали Джо Дилейни, разгребавшему дорожку, и пробегавшей мимо со своей собачкой Анджеле Руссо, с которой когда-то давно Майя нянчилась. Они миновали автомастерскую с кучей искореженных машин и несколько старых промышленных зданий, затем прошли под железнодорожным мостом в район, где все еще жили бабушка и дедушка Майи.