Дом Ворона

– Тогда мне понадобятся еще письмовники, – сказал Авриль, его лицо вдруг сделалось холодным и жестким. – Стиос пишет, что его драконам нужно всего семь часов, чтобы добраться до столицы, и мне очень хочется верить, что мы сможем все решить миром.

Потом Лия вспоминала, что услышала написанное Аврилем только один раз, но каждое слово из письма впечаталось в ее память так, словно она зубрила его наизусть.

«Я, Авриль Тисон, наследник дома Ворона, говорю всем свободным людям Дарангвара:

Король Малоун умер.

Убийца, тиран, негодяй больше не будет терзать нашу родину.

Эдвард Бренуи, дитя измены королевы Кетт, готовится занять трон, не имея на то никаких оснований. Он собирается идти дальше по дороге короля Малоуна. С ним Дарангвар ждет война с Проморьем, голод на Севере, насилие и смерть на каждом шагу.

Я, Авриль Тисон, объявляю: Ворон снова раскрывает крыла над Дарангваром. Двое – моя надежда и сила, их именем я возвращаю корону, отнятую у моего отца. Их именем я несу вам свободу и мир!

Я обращаюсь к тебе, Эдвард Бренуи, бастард и узурпатор. Открой ворота Ливендона, впусти меня и мое войско, отдай мне то, что принадлежит мне по праву, и я даю слово, что сохраню тебе жизнь.

Если ты не будешь благоразумен, я возьму свое силой».

– Замечательно сказано, ваше величество, – улыбнулся Стафани. С трудом сдерживая внутреннюю дрожь, Лия думала о том, что он притворяется. Стафани только делает вид, что находится на стороне Авриля. – Но Эдвард не принесет вам корону на подушке, вам нужно всегда помнить об этом.

Авриль свернул письмовник и подошел к открытому окну. Каллум похлопал в ладоши, и письмовник окутало золотистым туманом. Послышался негромкий хлопок, и Лия увидела, как рядом с первым письмовником возник второй, затем появился еще один и еще… Послание Авриля множилось – его получат главы всех домов, от крупных до самых маленьких, все наместники и бургомистры, все поселковые старосты, все священники во всех соборах. Через несколько мгновений такой письмовник появится перед Эдвардом, и Лия как наяву увидела, как он скрипит зубами от ярости и сжимает кулаки.

– Я это прекрасно понимаю, – кивнул Авриль. – Меньше всего мне хочется начинать свое царствование с сожжения Ливендона.

В глазах Стафани появился мягкий блеск – ни дать ни взять дедушка, который готовится показать внуку нехитрый фокус с отрыванием большого пальца.

– Но у вас уже есть план, как я понимаю? – спросил он.

– Нет, – покачал головой Авриль. – Но это меня не пугает и не останавливает.

Глава 8 Лебедь и Ворон

Отец застыл так, что Рилан подумал: сейчас его хватит удар.

Он никогда не видел пастырского проклятия, и красные пятна на белом холсте казались ему ненастоящими. Нарисованными. Но Рилан знал, что гнев и боль декана Свенссона действительно отозвались у Двоих – и от этого его начинало знобить.

Никто не остановил шестерых мужчин, которые поднялись и почти бегом бросились за деканом – кажется, у их сослуживцев не мелькнула даже мысль о том, что это можно сделать. Рилан встал со скамьи, провел ладонью по лбу и пошел к первому ряду.

Равена смотрела с торжеством и восторгом. Сейчас она еще больше была похожа на святую Жанну, ей недоставало только копья, которым она пронзала сердца врагов. Отец не сводил взгляда с мертвецов на полу, и Рилан удивленно увидел, как левый глаз Ньюта Гранвилла сползает к переносице, возвращается и снова сползает.

«Его сейчас удар хватит, если уже не хватил», – подумал он и дотронулся до плеча Равены. Она обернулась, посмотрела на него, словно на незнакомца, и спросила:

– Что?

Рилан понял, что Равена не узнает его от волнения. Сейчас она мысленно бежала за деканом Свеном, сейчас она хотела спастись, и Рилан понимал, почему она остается на скамье рядом с Гранвиллом. Она не могла уйти и оставить всех этих людей. Она была символом их надежды.

«Север и Ворон!» – прогрохотало в его ушах.

– Нам лучше уйти, – негромко ответил Рилан и легонько потряс отца за плечо. – Слышишь? Нам всем. Быстро.

– Свиненыш, еще раз прикоснешься ко мне, я вырву тебе руку! – Глаз отца снова скользнул к переносице, но Ньют Гранвилл уже приходил в себя. Он опомнился, стряхнул руку Рилана и, поднявшись со скамьи, произнес так, что его услышали во всем соборе:

– Я заплачу сразу же. Три тысячи золотых орлов за мертвого Свенссона, десять тысяч за живого.

Кто-то присвистнул, кто-то ойкнул. За три тысячи золотых орлов можно было купить хороший дом в Ливендоне со всей обстановкой. Рилан с ужасом подумал, что декана Свенссона уважают в Каттерике, но блеск золота всегда застит людям глаза, особенно когда золота так много.

– Опомнись, сьор! – подала голос старушка, которая быстрыми нервными движениями теребила край своей шали. – Здесь никто не выдаст тебе декана Свена.

Отец ухмыльнулся.

– Вот и посмотрим. Три тысячи за мертвого, десять за живого. Плачу сразу.