Дом, забытый временем

В Правде слепую женщину забили камнями за то, что она пеняла соседям: живете, мол, как свиньи. Не осудили никого.

В Благоразумии в ночной суд доставили трех девушек- подростков – за то, что клеили на лобовые стекла автомобилей картинки оскорбительного содержания. Судья сделал патрульному выговор за излишнюю строгость и велел убираться, а сам сунул девчонкам по кредиту и отослал с напутствием: идите и развлекайтесь.

В Прямом-И-Узком-Пути рыбак переделал свою лодку в бордель и за месяц заработал столько, сколько не заработал за все прожитые годы вместе взятые.

В Осмотрительности патриарх убил другого патриарха, застав его в постели со своей женой. Судья приговорил его к двадцати годам, а после отменил решение.

В Добродетели восемь женщин насмерть затоптали таксиста острыми каблуками за то, что его машина не вместила их всех сразу. Получили они за это по полгода условно каждая.

В Смиренности два молодых ученых провели эксперимент по вивисекции на пятилетием мальчике. Последнему опыт стоил жизни. Оба ученых получили по году тюрьмы в Праведности.

В Искренности Мужайся Димити и его товарищи-протекторы наголосовали себе приличное повышение в жаловании и подкрепили это дело приличной же прибавкой к представительским расходам.

В Вознесении женщина перестала заботиться о трех своих детях, и в результате двое умерли от голода. До суда так и не дошло.

В Чистоте юноша по имени Бенджамин Хилл-младший проник в лавку He-Гордись Грея, вскрыл сейф и, похитив девять тысяч кредитов, скрылся в неизвестном направлении.

Сразу после того, как шеф полиции сообщил мне эту новость, я отправился домой. Распахнув дверь, с порога позвал:

– Непорочность!

Жена не ответила, зато отозвалась дочь. Она в это время развлекала нового дружка на лавке в гостиной. Оба были упороты. От одного только вида дочери мне стало дурно.

–Не повезло тебе, папаня,– сказала Непорочность- младшая,– она сбежала со Служи-Утешением.

Я схватил ее за плечи и встряхнул.

– Лжешь!

– Чистая правда, папаня. С какой стати мне врать-то? Спустись уже землю, посмотри по сторонам.

Я залепил ей пощечину, и дочь в ответ рассмеялась. Я выбежал из дому.

Взглянул на Небесного Наблюдателя: он теперь смотрел на меня с хитрецой и, казалось, подмигивал правым глазом. Лик его стал отображением полнейшего распада. Мне сразу вспомнился портрет Дориана Грея.

Впрочем, вещи надо называть своими именами: это был не портрет Дориана Грея. Это был портрет Совершенства, принадлежащий «кисти» Бенджамина Хилла.

К счастью, у «художника» еще остались «краски».

Я постарел. На то, чтобы добраться до катера, ушло четыре дня. Еще два – на подготовку. Три – на запуск...

Послушайте, я вовсе не хочу сказать, что строгий бог – ответ на все проблемы. Ответа я вообще не знаю. Знаю лишь то, что строгий бог – нечто такое, что ближе к истине, чем боги терпимые.

Я выпустил остатки боезапаса, и ракеты взмыли со склона горы, точно четыре злобных банши. Я ждал весь день, и вот, когда настала ночь, этот старый повеса взобрался на небо. Один, два, три, четыре. Улыбка исчезла, глаз больше не подмигивал. Извергся вулкан, и берега морей скривились. Кряжи-губы приобрели суровый изгиб. На огромном лице появилось хмурое, едва ли не злобное выражение, которое и закрепилось. Непорочность скоро вернется. Как и мой сын.

Как и средневековье.

Плевать. Я вскинул руки и провозгласил: – Да будет ночь!

НИ ЛЕСТНИЦ, НИ ДВЕРЕЙ

Фрау Шнабель не видела, как приземлился космический корабль и как потом взлетел. Если бы приземление и взлет произошли у нее на глазах, то мы бы с вами никогда не узнали ту романтическую легенду, которую рассказала она сама, а следом за ней и другие. Человек оценивает мир, глядя на него сквозь призму своего развития. У фрау Шнабель не было никаких проблем с интерпретацией того, что видели ее собственные глаза. А вот третий закон Ньютона в действии, несомненно, оказался бы слишком сложным для ее средневекового разума.

Строго говоря, то был не космический корабль, а принадлежащее флоту Меттенабулита судно под безумной аббревиатурой ШКППК – шлюп «корабль-планета-планета-корабль». По сравнению со своей базой, вращающейся сейчас по орбите, шлюп этот был совсем небольшой – так, мелкая рыбешка в космическом пруду. Но восторженные глаза фрау Шнабель увидели его огромным, как дом... или, если быть точным, как башня.