Дома моей души

Сердобольные соседки встречали Ивана с уважением. По простоте душевной пожалели ему его Татьяну. Мол, и понять её можно, детей потеряла по пьяни. А потом уж ничего сделать нельзя было. За пьянку и прогулы и посадили её, горемычную. Правда, радетельницы перепутали причины со следствием. Но Ивану было неприятно это слышать, ведь такого никогда не было.

Дома он стал ругать Татьяну, не смогшую удержать свою жёнину честь. Татьяна плакала всю ночь, отвернувшись к стене, глотая тихо слёзы, чтобы не разбудить Ванечку.

Утром Иван молча ушёл на работу, так и не дождавшись от Татьяны мольбы о прощении.

Она молчала и ни о чём не просила Ивана.

Иван не простил Татьяне смерть мальчишек, а объяснения дочки только подливали масла в огонь:

– Ишь, заступница!

Маленькая внучка примиряла их немного с действительностью.

А весной и внук подоспел.

Однажды Иван встретил свою давнюю знакомую, которая давно сохла по нему, еще с юности.

Захотелось забыться.

Перед навигацией Иван объявил, что уходит в рейс, а осенью его, чтоб не ждали.

Татьяна молча собрала ему чемодан. И просидела, окаменев до утра.

Дочку с зятем переводили вместе с пароходом в другой затон, на этой же реке, но уже под Новосибирском.

Сердце Татьяны, измученное от потерь, кололо иголками под самый дых. Жить ей не хотелось.

Глава 6

Михайлов сын

-Ва-а-а-ська ! Шельма! Слезай! Убью-ю-ю! А-а-а-ю-ю-ю! – тетка орала давно, но Васька знал, что слезать нельзя. Нет, слезать нельзя, он хорошо знал, что слезать никак нельзя.

Васька был уже большой, ему было пять лет, и он уже был ученый.

Прошлый раз он слез, а тетка его за это отвалтузила и сказала, что, когда он окончательно порвет свои штаны, она новые ему не сошьет. Но он был ученый, он и без нее знал, что не сошьет, шить – то не из чего, ту материю, что тетке дали сшить новые штаны, ему, Борьке и Кольке, она давно сменяла и сшила себе новую кофту, красивую, синюю в горох. Ваське кофта очень понравилась.

А штаны у него и правда скоро развалятся, вот он и решил, что пока он в штанах, надо прогуляться, он хитрый, он с вечера спрятал шапку, чтобы утром потихоньку выбраться из дому, а то скоро зима, снегу навалит, штаны могут не выдержать мороза.

Тетка и братья еще спали, а он тихо-о- онько выбрался и пошел далеко, аж на дорогу в город.

Там интересно, то телега проедет, а то и машина, прошлый раз какой – то дядька увидел его, подозвал и говорит:

– Ты никак Михайлов сын, чего ж ты в такой холод раздетый, без шапки и валенок.

–Да тетка на всех не покупает, а сегодня валенки очередь носить Кольке, а шапку Борьке, а ему тоже хочется на улицу, ведь скоро зима.

Васька так и не понял, чего это дядька снял с себя еще такую хорошую шапку и сказал ему:

–На, Михайлов сын, носи, у меня еще есть.

Васька открыл рот от удивления, вот это да, вот это повезло.

Шапка – то целая, теперь можно не ждать своей очереди, а каждый раз бегать на улицу, без всякой очереди.

И большая, как ноги совсем замерзнут, можно залезть в стог и сунуть ноги в шапку, вот они и согреются, а потом можно опять побегать.

Чего это тетка не понимает, что сейчас на улице самое интересное, лужи – то замерзли и на них здорово кататься, оттолкнулся пяткой и так скользишь, как – будто летишь.

Васька катается и думает, чего это ему так везет, вчера дядька шапку подарил, а сегодня утром ему ловко удрать удалось, накатался он всласть, аж думал пятки от холода отвалятся.

А тут другой дядька и опять:

–Ты никак Михайлов сын, чего ты тут от холода делаешь ?

Ваське нравилось, что он Михайлов сын. Он этого Михайлу и в глаза не видел, но знал, что он его сын, и знал, что, если кто говорил ему, что он сын Михайла, то, значит, ему повезет. Вот и сейчас. Дядька поглядел на него и говорит:

– Давай , Васька, твою шапку, халву любишь?

–Не знаю, – Васька сначала испугался, неужели этот дядька сейчас шапку заберет, но потом смекнул, что-то тут не так, и протянул дядьке шапку, не зря же тот сказал ему, что он Михайлов сын.

И тут, Васька даже и представить себе такое не мог. Дядька достал с воза большой мешок, развязал его и … насыпал ему целую шапку каких-то больших коричнево-серых комков:

– Ешь, это вкуснее и слаще, чем сахар, это – халва.

Васька смотрел на халву и не верил своим глазам.

От восторга у него даже дух захватило. Вот это да !

Васька взял большой кусок откусил от него бо – ольшущую часть, что еле уместилась во рту.

Такого блаженства Васька не помнил в своей жизни. Даже, когда он бегал к своей бабушке в соседнюю деревню, и та, украдкой от тамошних дядьки и тетки, совала ему шаньгу или пирог, Васька их так быстро съедал, вернее, они так быстро исчезали во рту, что Васька не успевал и почувствовать вкуса. А сейчас халва своей сладостью залепила ему весь рот, и сладость эта не исчезала в мгновение ока, а, наоборот, нарастала, и Васька, едва только во рту освобождалось место для нового куска, просовывал туда этот кусок, сквозь растопыренные губы и жевал.

Да, такое может только примечтаться.