Домби и сын

— Еще бы! — отвчаетъ сардоническая Пипчинъ. — Мн, впрочемъ, все равно, если бы вы и осуждали. Во всякомъ случа, я ухожу. Оставаться мн нельзя. Умрешь со скуки въ одну недлю. Вчерашній день я принуждена была сама жарить свои котлеты, a къ этому, съ вашего позволенія, я не привыкла, не такъ воспитана, да и здоровье-то мое не на ту стать. Притомъ въ Брайтон y меня отличное заведеніе. Одни маленькіе Панки доставляли мн каждый годъ около восьмидесяти фунтовь чистаго барыша. Нельзя же мн все это оставить. Я писала къ своей племянниц, и она ждетъ меня съ часу на часъ.

— Говорили вы объ этомъ моему брату?

— Да, это очень легкое дло говорить съ вашимъ братцемъ, — возражаетъ м-съ Пипчинъ. — Доберешься до него, держи карманъ! Вчера, правда, я заходила къ нему и сказала, что не мшало бы послать за м-съ Ричардсъ, такъ какъ мн нечего здсь длать. Онъ прохрюкалъ что-то себ подъ носъ и былъ таковъ. Я распорядилась и безъ него. Прохрюкалъ; a какъ сметъ хрюкать, желала бы я знать? Онъ не м-ръ Пипчинъ, я надюсь. Нтъ ужъ, съ вашего позволенія, тутъ лопнетъ и дьявольское терпнье!

Съ этими словами, неустрашимая дама встаетъ съ своей мягкой собственности, чтобы проводить м-съ Чиккъ къ дверямъ. М-съ Чиккъ удаляется безъ всякаго шуму.

Вечеромъ того же дня м-ръ Тудль, по окончаніи своихъ занятій, привозитъ сюда Полли и сундукъ, оставляетъ ее, даетъ ей звонкій поцлуй въ коридор пустого дома и наполняется назидательными чувствами при взгляд на окружающій мракъ и пустоту.

— Вотъ что, Полли, душа моя, — говоритъ м-ръ Тудль, — такъ какъ я попалъ теперь въ машинисты и зажилъ хорошо на свт, то, пожалуй, мн бы и не слдовало пускать тебя на такую скуку, если бы не прошлая хлбъ-соль. Прошедшихъ благодяній, мой другъ, забывать не должно. Притомъ, y тебя такое радушное лицо, и авось ты развеселишь немного добрыхъ людей. Поцлуй меня еще разокъ, душа ты моя; вотъ такъ! Ты сдлаешь доброе дло, я знаю, a ужъ я какъ-нибудь промаячу безъ тебя. Прощай, Полли!

Между тмъ м-съ Пипчинъ увеличиваетъ вечерній мракъ своимъ бомбазиновымъ чернымъ капотомъ, черной шляпой и шалью. Ея личная собственность упакована, и спокойныя креслица — послднія любимыя кресла м-ра Домби, проданныя съ аукціона — стоятъ подл уличной двери. М-съ Пипчинъ ждетъ съ минуты на минуту покойнаго экипажа, который нанятъ довезти до Брайтона ея особу вмст со всею собственностью.

Прізжаетъ покойный экипажъ. Гардеробъ м-съ Пипчинъ отправляется первый и занимаетъ теплое мстечко; затмъ шествуютъ спокойныя кресла и располагаются въ спокойномъ углу между охапками сна; любезная дама иметъ намреніе сидть на креслахъ въ продолженіе своего путешествія. Затмъ ществуетъ сама м-съ Пипчинъ и угрюмо занимаетъ свое сдалищ. Зминый блескъ въ ея одинокомъ сромъ ок и крокодлова улыбка на устахъ, — содержательница воспитательно-учебно-образовательнаго заведенія, очевидно, мечтаетъ о поджаренныхъ хлбцахъ съ масломъ и сметаной, о горячихъ котлетахъ въ связи съ молодыми ребятами, которымъ она будетъ задавать горячія бани, о бдной миссъ Беринтіи, хранительниц вчнаго двства, которую она будетъ тузить отъ ранняго утра до поздняго вечера, и о другихъ не мене вожделнныхъ утхахъ своей одинокой и безпомощной старости. Обложенная подушками на своемъ сиокойномъ кресл и закрытая чернымъ бомбазиномъ, м-съ Пипчинъ чуть не хохочетъ отъ полноты душевнаго восторга, когда ретивые кони двинулись съ мста.

И домъ м-ра Домби превратился въ такую развалину, что вс крысы изъ него разбжались и теперь не осталось ни одной.

Одинока и печальна м-съ Ричардсъ въ опустломъ дом, и не съ кмъ отвести ей душу, такъ какъ м-ръ Домби не говоритъ ни съ кмъ и вчно сидитъ съ поникшей головой въ своихъ запертыхъ покояхъ. Не долго однако она остается одна.

Ночь. М-съ Ричардсъ сидитъ за работой въ комнат ключницы, стараясь забыть унылую пустоту и печальную исторію огромнаго дома. Вдрутъ раздается громкій звонъ по всему пространству пустого коридора. Полли отворяетъ дверь, и черезъ минуту возвращается съ какой-то женской фигурой въ черной шляпк. Это — вы угадали, миссъ Токсъ, и глаза y миссъ Токсъ красны и пухлы.

— Сію минуту, Полли, — говоритъ миссъ Токсъ, — я покончила уроки съ дтьми и привела въ порядокъ хозяйство, которое вы оставили на мои руки. Теперь я свободна и пришла васъ навстить. Ну, что, здсь никого нтъ кром васъ?

— Ни души!

— Вы видли его?

— Благослови васъ Богъ, — отвчаетъ Полли, — какъ это можно? Его не видалъ никто уже нсколько дней. Мн сказали, что онъ никогда не оставляетъ своей комнаты.

— Разв онъ боленъ?

— Нтъ. Боленъ разв душевно. Бдный джентльменъ, должно быть, онъ очень печаленъ!

Миссъ Токсъ соболзнуетъ до того, что не можетъ говорить. Годы и безбрачная жизнь не очерствили ея и не ослабили ея силъ. Ея сердце очень ижно, состраданіе очень наивно, уваженіе истинно и глубоко. Несмотря на свой медальончикъ съ рыбьимъ глазомъ, который всегда y нея на груди, миссъ Токсъ очень достойная двушка, и ея мягкая душа одарена такими качествами, которыя способны устоять противъ всякихъ треволненій міра сего.