Доминион

– Да, долг. А теперь, полагаю, тебе лучше уйти.

Он вышел из комнаты. Дверь Наталии была по-прежнему заперта. Пришлось спуститься обратно в гостиную, сесть и снова устремить взгляд на пустую улицу. Явилась поразившая его мысль: впервые за все время их отношений Сара из ведомой превратилась в ведущую.

В восемь вечера Джейн пригласила их на ужин. Сара лежала на кровати и читала роман Агаты Кристи в попытке отвлечься. Тяжело вздохнув, она собралась с силами и заставила себя пойти вниз. Остальные четверо – Дэвид, Фрэнк, шотландец и та женщина со славянским акцентом – уже сидели за одним из столов. С ними был и Берт, читавший «Дейли экспресс». Когда подошла Сара, Бен шутливо заявил, что в следующий раз им подадут уже американскую еду – на подводной лодке.

Джейн приготовила говяжье жаркое с картофелем и брюссельской капустой. Обед был невкусным, как все, что ела Сара в гостинице, но горячим и питательным. Берт посмотрел поверх газеты.

– Пишут, что Геббельс устраивает совещание с высокопоставленными офицерами, но Гиммлера и Гейдриха не пригласил. Похоже, раскол внутри нацистов уже начался.

– И об этом сообщает «Экспресс»? – удивился Бен. – Бивербруковская газета. Обычно там трубят лишь о том, что наши германские союзники сильны и едины.

– Нынешнее правительство хочет, чтобы Геббельс прекратил войну в России. Даже Мосли понимает, что победить в ней невозможно.

– Думаете, это на самом деле может случиться? – спросил Фрэнк. – Что-то вроде гражданской войны в Германии?

Дэвид, сидевший тихо, поднял взгляд:

– Да. Гитлер лично держал в руках бразды правления. С самого начала существовала опасность, что все рассыплется после его смерти. Он говорил, что Третий рейх простоит тысячу лет, и народ ему верил, но какой империи удавалось продержаться так долго? Даже Древний Рим не устоял. Несколько веков – вот максимальный срок, отпущенный любой империи. А многим – и того меньше.

– Как и Британской империи, – тихо вставил Бен.

– Да.

Говоря это, Дэвид не смог скрыть печаль, даже теперь.

– Как понимаю, про евреев в газетах до сих пор ничего не пишут? – спросил у Берта Бен.

– Нет. Но, как я слышал, их депортация на остров Уайт, а оттуда – в Германию отложена на неопределенный срок.

– Но Геббельс и Гиммлер ненавидят евреев так же сильно, как раньше Гитлер. Уж в этом-то подонки едины.

– Английское правительство выжидает, наблюдая за развитием событий, – сказала Наталия. – Если Германия рухнет, Британия возьмет курс на сближение с Америкой, и тогда евреи понадобятся живыми. Они станут предметом торга. Разменными пешками. Туман послужил предлогом, чтобы прекратить транспортировку, спустился очень вовремя.

Сара посмотрела на нее. Ей не нравилась Наталия, казавшаяся суровой и холодной. Поэтому она удивилась, когда Наталия с жаром продолжила:

– До поры евреи оставлены в лагерях временного пребывания. Как им, должно быть, холодно в такую погоду! Как холодно!

Джейн принесла на подносе большие миски с пудингом, над которым поднимался пар, и заварным кремом.

– Они не такие, как мы, – сказала она, ставя блюда на стол. – Не настолько преданы Англии.

Берт зыркнул на жену:

– Мне казалось, ты давным-давно выбросила эту чушь из головы, женщина. Когда это евреи были недостаточно преданы нашей стране? И потом, говоря, что они не такие, как мы, ты имеешь в виду, что в их жилах не течет чистая английская кровь?

– Нет. Простите. Я только… – пролепетала Джейн.

– Во мне нэйт английской крови, – заявил Бен, подчеркивая свой шотландский выговор в стремлении разрядить обстановку.

– Простите, мне следовало сказать «британской», а не «английской», – заявил Берт.

– Нэй о чем переживать. – Бен рассмеялся. – Меня не шибко беспокоит, какая смесь течет в моих жилах. Хотя любой шотландский нацик вцепился бы вам в глотку, скажи вы «английский» вместо «британский». Озабоченность насчет крови и происхождения – вот что завело Европу в эйто дерьмо.

Он пристально посмотрел на Джейн.

– Простите. Я рада, что их не депортировали. С ними плохо обошлись. – Джейн поглядела на Наталию. – И вы правы, бедолаги наверняка страшно мерзнут в своих бараках или где там их поселили. Я просто… Меня воспитывали в духе неприязни к евреям.

– Но на востоке, куда их намеревались отправить, еще холоднее, – продолжила Наталия. – Впрочем, мерзнуть им пришлось бы недолго.

Фрэнк воззрился на нее:

– Что вы хотите сказать?

– Я верю, что слухи об убийствах евреев в концлагерях справедливы.

Наталия повернулась к Дэвиду, и они переглянулись.

Тут Сара поняла, догадалась, что Дэвид поведал Наталии о своем еврействе, – и прочла на их лицах взаимное чувство. Она быстро опустила глаза в тарелку, но была не в силах поднять ложку, не могла есть. Наконец она резко встала.

– Мне как-то нехорошо. Пойду наверх.

– Что случилось? – спросил Дэвид.

– Подташнивает. Думаю, желудок схватило от нервов. Полежу немного, и все будет в порядке.