Доминион

Он пошел дальше, а остальные остались у подножия тропы, между двумя стенами. Никакого света больше не было, кроме полумесяца, бросавшего на море длинный, узкий отблеск. Оглядев остальных, Фрэнк ощутил внезапное отчуждение, будто никто из них больше не желал иметь с ним ничего общего. Ни с того ни сего вспомнилась квартира в Бирмингеме. Ему никогда больше не увидеть ее. Он понял, что это его не трогает.

Он услышал, как Сара тихонько сказала Дэвиду:

– Я только что вспомнила про миссис Темплман. Не знаю почему. Наверное, просто хочу знать, что она подумала бы обо всем этом.

– Решила бы, что мы поступали правильно.

– А Чарли?

– Большое приключение…

У Дэвида перехватило голос. Вернулся Эдди.

– Вроде как все чисто, – негромко сообщил он. – Мы пересечем набережную и спустимся по лестнице к пляжу. Идемте, держитесь за мной. Потихоньку, по одному, без спешки.

Дэвид наблюдал, как Бен выходит после Эдди на набережную. Следующим был Фрэнк, потом Сара. Он уже приготовился, когда почувствовал, как на плечо ему легла рука Наталии. Он обернулся. Ее лицо трудно было разглядеть в сумрачном коридоре, но оно выглядело серьезным и мрачным.

– Послушай, Дэвид, – сказала она быстро. – У нас всего пара секунд. Я не иду с вами.

Он растерянно заморгал:

– Что ты хочешь сказать? Ты обязана…

– Я не хочу ехать в Америку. Битва идет не там, она разворачивается здесь, в Европе, и скоро наступит решающий момент. Я хочу участвовать в этом. Вернусь в Лондон. А ты… тебе надо быть с женой.

– Но почему…

Она приложила палец к его губам. На нем ощущался вкус соленого воздуха. Ветер шевелил ее каштановые кудри.

– Твой друг Фрэнк навестил меня. – Она криво улыбнулась. – Его слова заставили меня передумать. И я… я никогда не смогу вернуться к спокойной жизни, даже с тобой. Понимаешь, всякий раз, когда я пытаюсь начать такую жизнь, ее у меня отнимают.

С другой стороны набережной послышались шаги: видимо, остальные забеспокоились, почему они не идут.

– С этой минуты Бен будет за старшего, – сказала Наталия, потом сжала руки Дэвида и быстро поцеловала его. Из слегка раскосых глаз побежали слезы. – Ich hob dich lieb, – тихо промолвила она.

Он удержал ее:

– Что ты сказала?

– То же, что сказала твоя мать. Это значит: «Я люблю тебя». Прости, что не перевела тогда. Ich hob dich lieb, Дэвид.

Затем она повернулась, стремительно зашагала вверх по тропе, и мгновенно скрылась из вида, облаченная в черную одежду. Рядом с Дэвидом возник Бен, державший одну руку в кармане с пистолетом.

– Какого хрена тут творится? – прошипел он.

– Наталия, – ответил Дэвид. – Она не едет с нами. Остается здесь.

– Господи.

Бен на миг поколебался, глядя на тропу.

– Сказала, что ты теперь главный. Пойдем, – добавил Дэвид тихо, сдавленным голосом. – Я даже не знал ее фамилии.

– Нэйкто не знал.

Внизу на тропе появилась Сара, за ней Фрэнк и Эдди.

– Что случилось? – спросил Эдди встревоженно.

– Наталия остается, – ответил Бен.

Сара поглядела на мужа:

– Почему?

– Не важно, – сказал Бен. – Она ушла. Я теперь главный. Пошли.

Пятеро пересекли набережную и спустились по каменной лестнице, держась за скользкие железные перила. Шуршащая линия прибоя была на удивление близко – прилив стоял высоко. Эдди указал на темную массу громадного бетонного волнореза, ярдах в двадцати от них. Он заслонял лунный свет и отбрасывал густую тень.

– Лодка там, – произнес Эдди тихо. – Пойдемте перевернем ее. Уже четверть первого.

Они прошли небольшое расстояние, отделявшее их от лодки, под ногами хрустела галька. В темноте трудно было ступать уверенно: Сара оступилась, и Дэвид подхватил ее под руку. Она посмотрела на него и благодарно кивнула.

А потом разразилась катастрофа. Корма вздыбилась, лодка сбила Эдди и Бена. Их обступили неясные темные фигуры, кто-то сильный схватил руки Дэвида и заломил ему за спину. Ошалело вертя головой, Дэвид увидел, что Сару и Фрэнка скрутили подобным же образом люди в черной одежде, в черных балаклавах и с зачерненными лицами. Четвертый мужчина поднимал Эдди, пятый боролся на гальке с Беном. Бен был силен, но его соперник оказался сильнее, и секунду спустя шотландца тоже поставили на ноги, заведя ему руки за спину.

Чуть поодаль держался еще шестой, более дородный, чем остальные. Он стоял возле лодки и оглядывался.

– Одного не хватает, – сказал он с немецким акцентом. – Женщины из Сопротивления. – Он подошел к Дэвиду, вгляделся в его лицо и коротко кивнул. – Мистер Фицджеральд. Я узнал вас по фотографии. Где она?

– Кто?

– Еще одна женщина, которая должна быть с вами.

– Она не пришла, – сказал Дэвид.

Немец озадаченно нахмурился и стянул с головы балаклаву:

– Тогда кто у вас командир?

– Эйто я главный, долбаная жирная нацистская сука! – произнес Бен.

Высокий человек у него за спиной с силой вывернул ему руку, заставив вскрикнуть от боли.

– Коммуняка, – процедил высокий, и Дэвид понял, что он англичанин.

Эдди и Фрэнк стояли неподвижно. Глаза Эдди были полны ненависти, а Фрэнк рассеянно глядел на море. «Он ожидал этого с самого начала и оказался прав, – подумал Дэвид. – Нам так и не удалось его спасти».