Домой

– Не сердись, Лида, – виновато попросил отец.

– Вы о чем? – удивилась Нина,

– О том, что по такой жаре гулять опасно, – сказала тетка.

Вечером, когда Нина уже была в кровати, отец принес ей кружку молока, присел рядом:

– Выпей, Ниночка, с медом.

– Как раньше! – обрадовалась она.

– Да… вкусно?

– Очень.

Она пила молоко, отец грустно смотрел на нее.

– Что ты? – удивилась Нина.

– Говорят – ты на маму не похожа…. Не похожа, нет, глаза мои, рот мой… а вот повернешься, улыбнешься… Знаешь, ведь сколько лет прошло… а легче не делается. Я все думаю – какое счастье, что ты есть.

Нина почувствовала, как к глазам подступают слезы. В комнату неслышно вошла тетя Лида.

– Ну что ты, – заговорила она, – и сам расстроился, и девочка вон плачет… Не надо, Арсюша, мальчик мой! Что уж…

Она подошла ближе, обняла брата:

– Ну, мой хороший…

Нина приподнялась на кровати и тоже обняла отца:

– Папа, так тебя люблю!

Отец кивнул и поднялся:

– Простите, девочки.

– Ты уж ночуй, Арсений, – попросила тетя Лида.

– Ночую.

Утром, когда Нина поднялась, отца уже не было. Тетя Лида строчила на машинке.

– Как папа? – спросила Нина.

– Хорошо, Ниночка, не переживай.

– Тетя Лида, может, мне домой надо?

– Что такое?

– Как там папа без меня?

– Да неплохо, – сердито сказала тетя Лида, – неплохо. А ты со мной останься, девочка – мне так с тобой хорошо!

Нина подумала и согласилась.

Родители Володи сняли маленькую дачку в районе Ивановской, на берегу Невы, но переезжать туда не спешили. Отец наконец-то нашел службу, что-то проектировал, строил, но денег все равно не хватало, он был хмурым, раздражительным. Помимо бедности его беспокоило образование детей – что-то будет с гимназиями на следующий год, где и как они будут учиться?

Софья Моисеевна успокаивала его:

– Все наладится, Яков. Что ты переживаешь? Сейчас главное – как-то выжить…

– Кем они вырастут? Недоучки. Ладно Эля, она, я вижу, повторяет, читает. Анюта маленькая, и ты ее учишь. А этот? Я сам буду с ним заниматься.

Володя пропустил его слова мимо ушей, но следующим вечером отец пришел к нему в комнату:

– Доставай учебники.

– Какие? – удивился Володя.

– Какие? – взорвался отец, – какие? Ты уже не помнишь, что у тебя есть учебники?

Володя снял с полки книжки:

– Ну вот…

– Ну вот. Так. Что вы прошли по русскому письменному?

– Вот досюда… кажется.

– Будешь заниматься дальше. Смотри – я отмечаю тебе десять упражнений, чтобы к завтрашнему дню все было сделано.

– Папа, ведь лето! – заикнулся Володя и тут же об этом пожалел.

– Лето? – бушевал инженер, – лето? У тебя круглый год лето! Чем ты был занят весь год? Ты открыл хоть одну книгу? Отвечай, бездельник!

– Открыл, – отбивался Володя, – я много читал!

– Он много читал – ты слышишь, Соня? Это теперь заслуга, подвиг! Не десять упражнений ты мне напишешь, а двадцать!

– Чем я буду писать? – хмуро спросил Володя, – чернил нет…

– Напишешь карандашом. Завтра я проверю, и если что-то будет не сделано или будут ошибки…

Он встал и вышел, хлопнул дверью.

Каждый вечер отец проверял домашние задания. Если математика и естествознание даже доставляли удовольствие – отец отлично в них разбирался, объясняя, увлекался и становился похожим на самого себя прежнего, то с русским и историей была настоящая беда. Писать карандашом было непривычно, и отец ругал за почерк, а если находил ошибку, то вовсе выходил из себя. По истории он требовал дат и ненужных, как казалось Володе, подробностей. Володя от страха путался, запинался, забывал даже то, что знал. Как-то отец в ярости запустил в него учебником. Мама, присутствовавшая при уроке, вскочила:

– Ты сошел с ума, Яков? Может быть, ты сразу его убьешь? Как же! Он ведь забыл, когда было сражение при Фермопилах!

– Он бездельник!

– А ты неврастеник! Если ты еще раз позволишь себе подобную выходку, я заберу детей и уйду!

Отец растерянно остановился:

– Что?

– Что слышал. Обижать мальчика я не позволю!

Отец быстро вышел из комнаты. Володя ошарашенно смотрел на маму. Она подняла брошенный учебник и вышла вслед за отцом. Эля с ненавистью посмотрела на брата:

– Ты слышал? Мама с папой из-за тебя хотят разойтись!

И она разрыдалась. Из детской прибежала Анюта, тоже разревелась. Мама вернулась в комнату:

– Ну, что тут еще такое?

Эля, продолжая плакать, махнула рукой. Володя, дрожа, ушел к себе.

Неужели мама правда может забрать их и уйти? Куда?

Ну и ладно, подумал он в ярости. И ладно, и пожалуйста! Мама тоже бывает разная, но все равно с ней будет лучше.

А может быть, Элька останется с отцом. А они будут жить втроем – он, мама и Анюта. Мама станет прежней – веселой, ласковой. И он во всем будет ей помогать!

Прибежала Анюта:

– Володя, мама зовет ужинать!

На ужин был суп, который ели на обед – полупустой, но хоть горячий. Заплаканная Эля накрывала на стол. Мама разлила суп по тарелкам.

– Завтра мы переезжаем на дачу, – сказала она, – Эля, Володя, соберите с собой учебники, тетради, рисование, книжки. И помогите Ане собрать игрушки.

Володя растерянно поднял голову. Что это? Они правда уедут от отца? Мама выглядит спокойной, уверенной, папа немного смущен, но не расстроен.