Домой

– А я и забыл про них, – весело удивился мужичонка, – а что, Нюрка, давай их там оставим? А что? Тут-то места вон сколько, новых настрогаем… кроватка-то барская… комната отдельная…

Эля вспыхнула, Володя удивленно поднял брови. Нина подтолкнула его:

– Володя, давай книжки таскать…

Через два часа великое переселение было завершено. Нина с Софьей Моисеевной еще раз прошлись по комнатам, забирая какие-то мелочи. Наконец все собрались в гостиной. Софья Моисеевна устало села на стул:

– Вроде бы все.

– Мама, я хочу кушать! – подбежала Анюта.

– У нас как будто и нет ничего, – развела руками Володина мать, – так все неожиданно. Утром явились с милицией, показали указ об уплотнении, тут же появились эти рожи с ордерами. Ну и началось. Яков только успел уйти. Боже мой, он же еще не знает…

– Пойдемте к нам? – предложила Нина, – папа с утра готовил, мы и пообедаем?

– Спасибо, Ниночка. Если это удобно, возьми Володю и девочек. Я не пойду – буду ждать Якова и, – Софья Моисеевна зло усмехнулась, – присматривать, чтобы из этих-то комнат не выгнали.

Володя подхватил на руки Анюту. Нина скорее побежала вперед – греть обед. Проходя по коридору, она бросила взгляд на Володину комнату – баба, пыхтя, двигала Володин стол. Увидев Нину, она хлопнула по крышке:

– Обеденный будет! Как баре заживем.

Уставшие дети расселись в Нининой столовой. Нина скорее накрывала на стол:

– Сейчас все будет.

Володя дал Анюте ложку:

– Анечка, кушай. Очень вкусно.

Эля сидела, горящими глазами глядя куда-то в пространство.

– Эля, поешь, – тихо окликнула ее Нина.

Эля непонимающе повернулась:

– Что?

– Поешь.

Эля прерывисто вздохнула.

– Вкусно? – свистящим шепотом спросила она брата, – вкусно?

– Вкусно, – растерялся Володя.

– Вкусно! Вот так и будет – они будут нас уплотнять, выгонять, притеснять – а мы, как ни в чем не бывало…

Она отвернулась. Володя растерянно положил вилку.

– Эля, поешь, – снова сказала Нина, – что же делать? Может быть, завтра их выселят.

– Их никогда не выселят. Они так и будут… строгать детей на Володькиной кровати.

– Но они же жили в подвале! – сказал Володя.

– Что ты сказал? – вскинулась Эля.

– Пожалуйста, хватит, – взмолилась Нина, – давайте спокойно поедим, и вам надо домой, ведь ваш отец скоро придет. Вот Анюта умница – кушает.

– Я скорее поем и пойду в куклы играть, можно? – весело спросила девочка.

– Можно, конечно.

Эля угрюмо взяла вилку. Поев, она встала:

– Мы пойдем, спасибо.

– Не за что.

– Я не хочу уходить! – заныла Анюта.

– Эля, оставь ее тут? А вечером я приведу. Мы поиграем.

– Хорошо, – помедлив, согласилась Эля.

Они ушли. Нина вытащила своих кукол, железную дорогу:

– Во что ты хочешь играть?

– Во все! Давай как будто куклы поедут на поезде?

Через два часа пришла Эля. Куклы успели доехать до Владивостока, за время путешествия они поели в ресторане, для чего Нина расставила кукольный сервиз.

– Пойдем домой, Анюта, скоро папа придет, – сказала Эля рассеянно, – Нина, спасибо тебе, что за ней присмотрела.

– Не за что. Если нужна какая-то помощь – скажи, хорошо?

Эля кивнула и ушла, уводя сестренку. Нина стала убирать игрушки. На душе было мерзко. Эти кошмарные бабы, этот плюгавенький мужичок теперь будут жить в уютной, удобной квартире, в Володином доме.

Нина села и оглядела свою комнату. А если и сюда придут? Ее «шведская» комнатка, светлые обои, веселые картины на стенах! А папина спальня? Там все, как он любит – книжка на прикроватном столике, торшер, маленькое зеркало. А их гостиная, она же столовая – уютная, теплая, с диванчиком, круглым столом, большим буфетом, книжным шкафом и необычными окнами.

А если уплотнят тетю Лиду? Она-то живет одна, а комнат три!

И Нина горько заплакала. Она проплакала почти до вечера, и вернувшийся Арсений Васильевич перепугался до смерти:

– Что сделалось? Ниночка! Девочка моя! Что тут такое? Да расскажи мне!

Нина, вытирая слезы, рассказала про уплотнение. Арсений Васильевич сначала нахмурился, потом рассердился:

– А что ты ревешь?

– А если нас?

– Ну и что? В одной комнате поместимся, я не храплю вроде…

– А вещи?

– Да велики там вещи! Все в одну комнату поставим, лабиринт устроим и будем в прятки играть. Не реви, моя маленькая, не от чего. Ты помогла там? Не устала? Тяжелое не таскала? Ты потом пойдешь, спроси – не надо ли что помочь? Я помог бы Альбергу мебель двигать, если что.

Нина глубоко вздохнула:

– Правда лабиринт сделаем?

– Еще какой. Не думай ты о вещах, моя девочка. Ерунда это все.

Началась новая жизнь в коммунальной квартире. В Володиной и Элиной комнатах жила семья – Нюронька с мужем и тремя детьми. Всем заправляла Нюронька. Мужичок норовил выпить, а выпив, набирался храбрости и возражал Нюроньке:

– Ты что в мужском деле понимаешь? Вот так-то, курва, и не трави ты мою душу…

Начинался скандал, плакали дети, хлопали двери. Если другая жиличка, поселившаяся в кабинете, оказывалась дома, то шла наводить порядок:

– Товарищ Куроесов! Вы что себе позволяете? Теперь, когда женщина равна мужчине, когда товарищ Коллонтай говорит о свободе любви…

Как ни странно, ее бессмысленные тирады успокаивали мужичонку, и он, ложась спать, говорил жене: