Домовой

Вместо этого я полезла в погреб за яйцами. От стресса мне всегда есть хочется. Ника проснулась часа через три — я уже успела навести шороху во дворе и как раз заканчивала убираться на сеновале, освобождая место для будущих запасов — тепло, вроде бы, установилось, и следовало как можно скорее выбраться в лес за первыми, молоденькими и сладкими, травками. Пользуясь ласковым солнышком, живность и растительность лезли буквально отовсюду — на деревьях набухали почки, трава вымахала на добрую ладонь, первые бабочки вились над ней, ошалев от счастья. Да и вода в реке начала спадать.

— День добрый, хозяйка!

Вздрогнув, я высунулась с сеновала — появление священника поначалу подняло в душе волну суеверного страха — что ему здесь нужно?!

Едва не сверзившись с приставной лесенки, я спустилась вниз, настороженно смотря на него и только через пару минут вспомнила. Точно. Колодец.

— Дивный денек сегодня, ласковый, — не дождавшись от меня реакции, повторил отец Пантелеймон, подходя ближе. Я сползла на землю и замерла, не зная, бежать ли мне сломя голову или есть маленький шанс отделаться малой кровью — после ночного происшествия присутствие священника ощущалось особенно остро: все тело словно прошивало маленькими разрядами молний. Удивительно, что на мне волосы дыбом не встали!

— Этот колодец-то? — убедившись, что я не настроена на беседу, он перешел к делу и направился на задний двор.

— Д-да, — хрипло ответила я, перемещаясь так, чтобы расстояние между нами неизменно составляло не менее трех метров. И тут в окне спальни увидела сестрицу. Судя по ее выражению лица, священники не относились к тому, что ей хотелось бы видеть по пробуждении. Недоумение в ней мешалось со злостью. Не натворила бы чего… — Хотите, я вам компоту принесу? Сама варила…

И, не дожидаясь ответа от отца Пантелеймона, сиганула к дому на максимальной скорости.

Сестрица встретила меня на пороге — волосы дыбом, под глазами — остатки не до конца смывшейся туши, в глазах — готовность к действию.

— Спокойно! — гаркнула я, заталкивая ее обратно. — Это свои!

— Да-а? — протянула она с недоверием. — Твой круг общения меня всегда поражал! Идиот, коп и поп!

Я сунула ей в рот кусок хлеба в надежде, что она замолчит, но не удержалась и ехидно добавила:

— И ты.

Ника обиженно фыркнула и уселась на табуретку, лениво почесывая голую ногу — она все еще была одета в мужскую футболку, едва доходящую до середины бедра, в которой вчера заснула.

Я нацедила в кружку компота и посмотрела на сестрицу с сомнением.

— Скажи честно, тебя не начнет корчить, если отец Пантелеймон подойдет слишком близко?

— Могу даже крест поцеловать, — похвасталась она. — Я, чай, не нечисть какая…

— Отлично, — я сунула ей в руки кружку и отправила в путь. — Вперед! И будь добра, не скалься!

Не знаю уж, о чем они там с сестрицей ворковали, но не было ее довольно долго — я успела приготовить завтрак и выбраться на крыльцо с бутербродом с маслом и кружкой чая, когда эти двое решили расстаться. Отец Пантелеймон выглядел донельзя довольным, Ника светилась дружелюбием и голыми коленками (хорошо хоть кофту набросила!). Дождавшись, пока он уберется со двора, я хмыкнула:

— Матушка.

— В душ, — грозно ответила сестрица, начиная чесаться так, будто ее блохи покусали. — Срочно!

Ну кто бы мог подумать, что холодная вода ее не устроит? Пришлось в срочном порядке греть воду, тащить ее на своем горбу в бак на крыше летнего душа и выслушивать очередную лекцию о пользе водопровода.

Когда Ника, наконец, успокоилась и была готова поговорить о деле, уже наступил полдень.

— Рассказывай, зачем тебе понадобился священник? — она вернулась в дом, замотав голову полотенцем, как турецкий султан. В моих джинсах и старой тельняшке, которые были ей велики, она была похожа на подростка. — Кофе есть?

— Чай, — сурово отрезала я, придвигая к ней кружку, хлеб и масло.

— Никакой благодарности, — запустив зубы в хрустящую корочку, пробурчала сестрица и уже серьезно добавила: — Не думай, что я забыла. Священник. Рассказывай.

Поскольку упрямства в ней на трех ослов хватит, пришлось рассказать про недавнее купание в реке. А затем и про всплывший на крещение труп.

— И тебе не пришло в голову мне позвонить?! — возмутилась Ника.

— А зачем? — я пожала плечами. — Тут ведь ничего не произошло. Труп он и есть труп — кладбище нынче отец Пантелеймон освятил, так что я спокойна…

— Да, но почему тогда у тебя крышу сносит?! — вернулась к насущному сестрица. Не поручусь, но в ее голосе проскальзывало беспокойство. — Алиса, я серьезно! Прекрати увиливать, считаешь, это хорошая идея — пустить все на самотек?

Я открыла было рот, чтобы в очередной раз отгавкнуться, но передумала. Она была права. Права — с превращениями нужно было что-то решать, потому что в следующий раз ее не будет рядом — не настолько же я везучая!

— Может, мне поискать в городе кого-нибудь из ваших? — неуверенно предложила Ника, сочувственно смотря на меня. Я покачала головой.

— Нет, не хочу, чтобы об этом знали. Я боюсь, у стаи только один метод борьбы с такими, как я.