Дон Кихот

— Господи, помилуй моего господина. Ну, как это возможно, чтобы тот самый человек, который только что высказал столько разумных и прекрасных мыслей, мог утверждать, что он видел всякие нелепости в пещере Монтесинос! Ну да ладно, посмотрим, что будет.

Уже вечерело, когда они подъехали к постоялому двору. Санчо обрадовался, увидев, что Дон Кихот, вопреки своему обыкновению, принял его не за замок, а за обыкновенную гостиницу. Как только они вошли, рыцарь первым делом спросил хозяина, где крестьянин, везший оружие. Хозяин ответил, что тот в конюшне расседлывает своего мула.

Дон Кихоту так не терпелось услышать обещанный рассказ о чудесах, что он решил отправиться в конюшню. Однако появление нового приезжего отвлекло его от этого намерения. Приезжий был высокий худощавый человек в костюме из верблюжьей шерсти. Левый глаз и почти половина щеки у него были заклеены пластырем из зеленой тафты, так что можно было подумать, что вся левая сторона его лица поражена какой-то болезнью. Держался он бойко и развязно, говорил громко и внушительно.

— Сеньор хозяин, не найдется ли для меня местечка? — закричал он, появляясь на пороге. — Со мной целая компания.

— Черт побери! — воскликнул хозяин. — Да ведь это сеньор маэсе[86] Педро. Добро пожаловать, сеньор маэсе! Да где же ваша обезьянка и театр? Почему я их не вижу?

— Они сейчас подъедут, — отвечал человек с пластырем на глазу, — я поспешил вперед, чтобы узнать, нельзя ли у вас переночевать.

— Да я бы отказал самому герцогу Альбе[87], только бы приютить на ночь сеньора маэсе Педро, — ответил хозяин. — Тащите сюда обезьяну и театр. У меня сегодня много постояльцев, которые охотно заплатят, чтобы посмотреть на ваших кукол и на фокусы обезьяны.

— Ну, в добрый час, — ответил человек с пластырем. — А я согласен сбавить цену за представление. С меня довольно, если мне оплатят мои расходы. Сейчас пойду и подвезу сюда тележку с обезьяной и театром.

С этими словами он вышел из гостиницы. А Дон Кихот сейчас же спросил хозяина, кто такой маэсе Педро и про какой театр он говорил. На это хозяин ответил:

— Это владелец кукольного театра. Он разъезжает по арагонской Ламанче и представляет, как доблестный Гайферос освободил Мелисендру[88]. Уж давно мы не видали представления более занимательного и лучше разыгранного. Возит он с собой также и ученую обезьяну. Ее редкостным способностям могут позавидовать не только обезьяны, но и люди. Спросите ее о чем-нибудь. Она внимательно вас выслушает, потом быстро спрыгнет на плечо своего хозяина и, наклонившись к его уху, прошепчет ему ответ на ваш вопрос, а маэсе Педро повторит этот ответ вслух. Обезьяна более осведомлена в прошлом, чем в будущем, и хотя не всегда и не во всем попадает в точку, но в общем ошибается редко. Мы думаем, что в нее вселился дьявол. Если обезьяна ответит, то есть, я хочу сказать, если ответит ее хозяин, после того как она пошепчет ему на ухо, вы платите маэсе Педро два реала. Это не так мало, и ходит слух, что Педро очень богат; во всяком случае, он живет припеваючи, говорит за пятерых, пьет за десятерых, и все это благодаря своей обезьяне и театру.

Тут возвратился маэсе Педро с тележкой; в тележке лежал ящик с кукольным театром и сидела большая бесхвостая обезьяна с задом словно из войлока, а впрочем, недурная собой. Увидев ее, Дон Кихот тотчас же спросил:

— Скажите мне, ваша милость сеньора предсказательница, что сулит нам будущее? Вот вам два реала.

И он велел Санчо передать их маэсе Педро, но тот ответил сам, вместо обезьяны:

— Сеньор, этот зверь не отвечает на вопросы о будущем. Он знает кое-что о прошлом и немного о настоящем.

— Черт побери! — воскликнул Санчо. — Да я и гроша не дам за то, чтобы мне гадали о моем прошлом. Кому же лучше об этом знать, как не мне самому? А платить за то, что я и сам знаю, было бы величайшей глупостью. А впрочем, если ваша обезьяна знает все, что совершается в настоящее время, так вот мои два реала, и пусть их обезьянья милость скажет мне, что сейчас поделывает моя жена Тереса Панса.

Маэсе Педро не пожелал взять денег и сказал:

— Я не желаю получать вознаграждение до тех пор, пока я его не заработал.

Тут он дважды похлопал себя правой рукой по левому плечу; обезьяна мигом взобралась к нему на шею и, наклонив морду к уху хозяина, стала быстро пощелкивать зубами; продолжалось это ровно столько времени, сколько понадобилось бы, чтобы прочитать недлинную молитву; затем она быстро соскочила на землю, а маэсе Педро бросился на колени перед Дон Кихотом и, обнимая его ноги, сказал:

— Позвольте припасть к вашим стопам, о достославный рыцарь, воскресивший странствующее рыцарство. О Дон Кихот Ламанчский, чьи доблести превосходят всякую хвалу, о утешение слабых, опора павших, посох и отрада всех несчастных!

Дон Кихот остолбенел, Санчо был ошеломлен, студент изумлен, паж поражен, хозяин растерялся, крестьянин, везший оружие и как раз в эту минуту вернувшийся в комнату, разинул рот от удивления — одним словом, все, слышавшие эти слова, были потрясены, — а маэсе Педро продолжал: