Дон Кихот. Часть 1

– Ты врешь, болван и бездельник! – ответил Дон-Кихот и, подняв копье, с которым он никогда не расставался, обрушился таким ударом на голову полицейского, что не увернись последний вовремя, ему пришлось бы растянуться во весь рост. Копье сломалось, ударившись о землю, другие стрелки, увидав, что их товарища бьют, стали громко кричать о помощи св. Германдаде. Хозяин, принадлежавший к братству, сбегал за своим жезлом и мечом и присоединился к своим сочленам; слуги дон-Луиса окружили своего господина, чтобы тот, воспользовавшись суматохой, не вздумал улизнуть, цирюльник, увидав весь дом вверх дном, схватился за свой вьюк, который Санчо не отпускал однако ни на палец от себя; Дон-Кихот выхватил меч и бросился на стрелков; дон-Луис кричал своим слугам оставить его и помочь Дон-Кихоту, а также и дон-Фернанду и Карденио, ставших на его защиту; священник проповедовал, не щадя легких, хозяйка кричала, ее дочка стонала, Мариторна вопила, Доротея остолбенела, Люсинда перепугалась и донья Клара лишилась чувств. Цирюльник тузил Санчо, Санчо лупил цирюльника; дон-Луис дал оплеуху одному из слуг, осмелившемуся схватить его за руку, чтобы он не убежал, и раскровенил ему челюсти; аудитор его защищал; дон-Фернанд подмял под себя одного из полицейских и преспокойно месил его тело своими ногами; хозяин слова взывал о помощи св. Германдаде.

Одним словом, весь постоялый двор был полон плача, рыданий, воплей, ужасов, грома крушений, ударов мечом, тумаков кулаками, пинков ногами, палочных ударов, членовредительств и кровопролития. Вдруг, среди этого смятения, этого лабиринта, этого хаоса, новая мысль блеснула в воображении Дон-Кихота. Ему представилось, что он перенесен в лагерь Аграманта,[64] и громовым голосом, потрясшим весь постоялый двор, он воскликнул:

– Все остановитесь, все сложите оружие, все примиритесь, все слушайте меня, если все хотите остаться в живых.

Услыхав эти крики, действительно все остановились, и он продолжал:

– Не говорил ли я вам, господа, что этот замок – очарован и что в нем живет легион чертей? В доказательство этого посмотрите, и вы увидите собственными глазами, как произошел и был перенесен между нас раздор в лагере Аграманта. Смотрите, – здесь сражаются за меч, там – за коня, по сю сторону – за белого орла, по ту – за шлем, и все мы сражаемся и все ничего не понимаем. Подите сюда, господин аудитор и вы также, господин священник; пусть один из вас будет королем Аграмантом, а другой королем Собрином, и восстановите между нами мир, потому что, клянусь всемогущим Богом, было бы очень нехорошо, если бы такие благородные люди, каковы мы, перебили друг друга до таким ничтожным причинам.

Стрелки св. Германдады, ничего не понявшие из разглагольствований Дон-Кихота и порядочно помятые дон-Фернандом, Карденио и их спутниками, не хотели, однако, успокоиться. Цирюльник был не прочь помириться, так как во время сражения ему вместе с вьюком изорвали в клочья и бороду. Санчо, как добрый слуга, повиновался первому слову своего господина. Четверо слуг дон-Луиса тоже успокоились, увидав, как мало пользы получат они от драки; только один хозяин продолжал стоять на своем, что нужно непременно наказать безобразия этого сумасшедшего, который на каждом шагу перевертывает весь дом вверх дном. В конце концов, шум на некоторое время прекратился и до самого дня страшного суда вьюк остался седлом, цирюльничий таз – шлемом и постоялый двор – замком в воображении Дон-Кихота.

Когда, стараниями аудитора и священника, спокойствие было восстановлено и мир заключен, слуги дон-Луиса снова вспомнили о своем поручении и хотели сейчас же увести их господина, в то время, как он препирался с ними, аудитор советовался с дон-Фернандом, Карденио и священником относительно того, какое решение ему принять в таких обстоятельствах; перед этим он рассказал им о признании, сделанном ему дон-Луисом. Под конец совещании решили, что дон-Фернанд объявит слугам дон-Луиса, кто он такой и скажет им, что он берет молодого человека с собой в Андалузию, где его брат примет последнего, как он того заслуживает; иного ничего нельзя было сделать, так как было очевидно, что дон-Луис скорей допустит зарубить себя в куски, чем сейчас же возвратится к своему отцу. Узнав как дон-Фернанда и решение дон-Луиса, четверо слуг согласились, чтобы трое из них отправились к его отцу рассказать о происшедшем, а четвертый останется для услуг дон-Луису и не выпустит его из виду, пока не возвратятся остальные и не будет известно распоряжение отца.

Так властью Аграманта и мудростью короля Собрина утишились великие распри. Но когда дьявол, враг согласия и противник мира, увидал себя побежденным и посрамленным, когда он убедился, как мало пользы извлек он, заведя всех в этот безвыходный лабиринт, он решился снова попытать счастье, возжегши новые смуты и раздоры.