Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1

Я гибну, но отверженный тобой,
У ногъ твоихъ умру скорѣй, чѣмъ стану
Жалѣть о томъ, что я тебя любилъ.
Пусть буду я, въ гробу, забвенью преданъ,
И неоплаканный тобой погибну
Безъ славы и любви.
Пускай тогда на этомъ мертвомъ сердцѣ
Увидятъ, какъ отпечатлѣлся образъ
Прекрасный твой. Его я сохраню,
Какъ мощи, на ужасное мгновенье,
Которымъ мнѣ грозитъ моя любовь.
(Отъ неудачь она лишь возрастаетъ).
Несчастливъ тотъ, кто осужденъ во мракѣ
По морю безъизвѣстному плыть въ ураганъ;
Гдѣ ни маякъ, ни компасъ не направитъ,
Не освѣтитъ его пути.

Ансельмъ похвалилъ и эти стихи, сковавъ такимъ образомъ собственными руками еще одно звено въ той цѣпи, въ которую онъ заковывалъ свою честь. Чѣмъ болѣе обезчещивалъ его Лотаръ, тѣмъ болѣе и болѣе возвышался онъ въ собственныхъ своихъ глазахъ, и чѣмъ глубже опускалась Камилла въ пропасть позора, тѣмъ выше и выше возносилась она въ свѣтлой добродѣтели, во мнѣніи своего мужа.

Однажды, оставшись одна съ своей камеристкой, Камилла сказала ей:

— О, моя милая Леонелла, какъ мнѣ совѣстно теперь самой себя. Какъ мало умѣла я дорожить собой, какъ скоро и легко бросилась въ объятія Лотара; побѣда надо мной не стоила ему ни времени, ни труда. О, какъ я боюсь, чтобы онъ не обвинилъ меня въ крайней распущенности и легкомысліи. Повѣритъ ли онъ, что у меня не хватило силъ противиться этому пламени, которымъ онъ прожигалъ меня насквозь.

— Полноте вамъ безпокоиться объ этомъ, сударыня, отвѣчала Леонелла; найдите вы мнѣ такую богатую вещь, которая бы потеряла цѣну оттого, что ее скоро получили; напротивъ, говорятъ — дать скоро, значитъ дать вдвое.

— Правда твоя, сказала Камилла, но также говорятъ: то, что стоитъ мало, цѣнитъ себя еще меньше.

— Не васъ она касается эта поговорка, возразила Леонелла; потому что любовь, какъ я слышала, иногда ходитъ, иногда летаетъ; она бѣгаетъ со мной, тащится съ вами, охлаждаетъ одного, воспламеняетъ другого; ранитъ на лѣво, убиваетъ на право. Случается, что не успѣетъ она начать своего дѣла, какъ ужь глядь! оно и кончено; и сегодня утромъ она подступаетъ къ крѣпости, а къ вечеру уже беретъ ее; потому что это, сударыня, въ силахъ противиться любви? И изъ-за чего вамъ, право, тревожиться? Развѣ Лотаръ не знаетъ, что вамъ нужно было спѣшить и устроить все, пока не пріѣхалъ господинъ Ансельмъ, потому что тогда поздно было бы браться за любовныя дѣла. Для любви случай — значитъ все, особенно въ самомъ началѣ; это я на опытѣ узнала, потому что и я вѣдь, сударыня, человѣкъ, какъ другіе; во мнѣ тоже играетъ молодая кровь. Но объ этомъ я разскажу когда-нибудь послѣ, а теперь добавлю вамъ въ утѣшеніе, что не кинулись же вы вашему любовнику на шею, не увидѣвши въ его глазахъ, да взорахъ, да подаркахъ, всей его души; имѣли вы кажется время узнать: стоитъ ли онъ того, чтобъ вы его любили? Полно, полно же вамъ тревожиться и воображать себѣ ни вѣсть что; увѣрьте лучше себя, что Лотаръ любитъ васъ также, какъ вы его; и что ловецъ, поймавшій васъ въ свои любовныя сѣти, стоитъ своей добычи, право это будетъ лучше, чѣмъ думать о такихъ пустякахъ, какъ то: скоро сдались вы или нескоро? И чего вамъ нужно: любовникъ вашъ не только вѣренъ, благоразуменъ, заботливъ и скрытенъ, какъ долженъ быть всякій благородный любовникъ, но изъ его достоинствъ можно сложить цѣлую любовную азбуку; вотъ прослушайте-ка, сударыня, какая это азбука, и какъ я ее знаю. И Леонелла принялась въ алфавитномъ порядкѣ перечислять всевозможныя качества, необходимыя любовнику, такъ что только для двухъ буквъ во всей азбукѣ не оказалось подходящихъ словъ, но за то на одно с нашлось цѣлыхъ четыре