Донбасский декамерон

Шеф русского флота, председатель Государственного совета, чья строгая и мощная фигура угадывалась за любым важным решением императора Александра II, включая судьбоносное для России освобождение крестьян из крепостного ига. В эпоху Александра Освободителя для него не было ничего невозможного.

Константин Николаевич слыл в России англоманом. Но он прекрасно понимал, что Великобритания – передовая технологическая и промышленная страна, тягаться с которой России рановато. А вот позаимствовать ее опыт, ее специалистов, ее капиталы можно и нужно. Более того, брат царя и его окружение составили поистине иезуитский (в хорошем смысле слова) план, призванный заставить английскую корону, английских промышленников захотеть включиться в дело возрождения мощи России.

Сыграно было блестяще. Для начала по инициативе великого князя в России был принят закон, разрешающий создание акционерных обществ с иностранным и смешанным капиталом. Потом были проведены поправки к закону от 1845 года о концессии в горной промышленности. И только после этого царское правительство выставило на торги список концессий, который мог купить любой, кто находил деньги и силы в короткий срок выполнить их условия. Одним из самых лакомых кусков была концессия на строительство рельсового завода в донецких степях – в тех местах, где высококачественный уголь сам шел в руки, выходя на поверхность земли.

Концессия досталась младшему сыну бывшего канцлера Российской империи князя Виктора Кочубея Сергею. Советская, да и нынешняя историография рисует его легкомысленным аристократом, бездарно профукавшим легко ему доставшуюся концессию.

С давних пор по непонятной причине густая тень недомолвок, недосказанности лежит на личности князя Сергея Викторовича Кочубея – потомка того самого гетманского генерального судьи и царева стольника, казненного Мазепой в канун Полтавской виктории Петра Великого.

Посмотрим внимательней.

Из сыновей старого канцлера самый ушлый был третий – Михаил. От рождения у него была коммерческая жилка. Он слыл природным бизнесменом и известным благотворителем. Как и у всякого выпускника привилегированного Пажеского корпуса, у князя Михаила были связи повсюду. Будучи помножены на недюжинные организаторские способности, они приносили немалый доход.

Известно, что он одним из первых в России основал в 1852 году акционерную золотопромышленную компанию «с целью производства золотого промысла в Восточной и Западной Сибири, в Оренбургской губернии». Именно он и подсказал самому младшему в семье – Сергею – идею игры на рынке концессий.

Князь Сергей был выпускником физико-математического факультета Петербургского университета, специализировался на углеводородах. Первым местом службы его было Кавказское наместничество, которое в ту пору переживало период экономического подъема. Молодого чиновника определили заниматься изыскательскими работами.

Математический ум, широкие знания, природная инженерная хватка, умение прислушиваться к советам специалистов – все эти качества сделали из молодого Кочубея отменного руководителя многочисленными поисковыми работами. И хотя специального горного образования он не получил, у него была редкая возможность учиться у корифеев практической геологии. На Кавказе судьба свела его с известным горным инженером Александром Иваницким.

Именно Иваницкий рассказал Сергею Кочубею о несметных угольных и рудных сокровищах, таящихся в недрах Донецкого кряжа. Наверняка он познакомил его с трудами Евграфа Ковалевского, который совсем недавно, в 1827 году, ввел в научный, экономический и бытовой оборот словосочетание «Донецкий бассейн» (Донбасс).

Надо сказать, что в царствование императора Николая I правительство поощряло по преимуществу те геологические исследования, которые имели практическое значение и отвечали потребностям развивающегося горного дела. Неудивительно поэтому, что за службу на Кавказе Александр Иваницкий был пожалован орденом Св. Владимира I степени, а князь Сергей Кочубей – отличием II степени.

После семилетней кочевой жизни на Кавказе Сергей Викторович возвращается в столицу, где становится чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел.

Здесь хочется привести еще одну деталь, выпукло рисующую характер князя, – в 1849 году он становится членом Императорского Санкт-Петербургского яхт-клуба. Приобретает яхту, ходит под парусом по Балтике, а уже через год одним из первых русских спортсменов (первым был лейтенант флота Атрыганьев) совершает одиночное плавание вокруг Европы из Санкт-Петербурга в Николаев.

Итак, образ изнеженного аристократа, князя «хохлацких кровей», лениво перебирающего жирными пальцами дармовые червонцы, бездельника, получающего жизненные блага едино лишь по преимуществу высокого рождения и титула, испаряется. Мы видим в конце 50‑х – начале 60‑х годов XIX века зрелого государственного человека, прилежного труженика, пусть и не большого, но самобытного ученого, прирожденного управленца, недюжинного спортсмена.