Донецкое море. История одной семьи

Катю из школы – под любопытными взглядами одноклассниц – пошел провожать Витя Сергеенко. Они сдружились с ним еще в августе. Он учился в параллельном и был очень умный. Его растила мама, медсестра, которая постоянно пропадала в ночные смены. А он по ночам читал! Его, конечно, считали странным, но не обижали, потому что совсем уж ботаником он не был.

– Ты какой-то грустный! – посмотрела на него Катя, когда они шли по улице Артема, пиная облетевшие с деревьев листья. – Заболел?

– Что? А, нет… Не выспался. Читал всю ночь.

– Что читал?

– Перечитывал. «Молодую гвардию» Фадеева, знаешь?

– Да, у папы есть такая книга.

– Ты читала? – обрадовался он.

– Нет, слишком толстая, – смущенно призналась Катя. – Мы с папой когда-то фильм смотрели. Он говорит, что в книге ошибка: там написано, что их предал один из участников, а на самом деле это был не он.

– Да, Фадеев писал книгу по горячим следам. Красная армия тогда только зашла в Краснодон, и все думали, что предатель Виктор Третьякевич, – начал объяснять Витя. – Но Фадеев все-таки молодец, он в книге фамилии всех молодогвардейцев дал настоящие, а фамилию Третьякевича не указал, придумал вымышленную!

– Почему? – спросила Катя.

– Думаю, родственников его пожалел, – пожал плечами Витя. – Клеймо же на всю жизнь… А потом выяснилось, что его оклеветали. Но точно об этом узнали только в 60-е годы. Книгу было уже не исправить. Фильм, правда, изменили: переозвучили, сцены какие-то вырезали.

– Правда? Надо же… – удивилась Катя. – А кто настоящий предатель?

– Тоже участник «Молодой гвардии». Не помню фамилию, – признался Витя, кажется, немного удивленный тому, что его слушают. – Когда арестовали первых подпольщиков, он испугался и обо всем рассказал отчиму. А его отчим на немцев работал!

– И что, он своего, пусть и не родного, но сына, выдал? – не поверила Катя.

– Нет, он его уговорил пойти в полицию и всех друзей сдать. Ну, чтобы жизнь себе спасти, чтобы у семьи проблем не было. Он согласился, всех выдал.

– А почему так поздно правду выяснили?

– Случайно поймали двух полицаев, которые участвовали в пытках и в казни. Они все рассказали… Одного поймали у нас в Донецкой области, а второго, кажется, в Одессе. Женщина из Краснодона приехала, а он там на рынке торгует! Она и узнала его.

– И что, немцы столько лет у нас прятались? – с недоверием взглянула на него Катя. – До 60-х годов?

– Почему немцы? – удивился Витя. – Наши. Там же в полиции на немцев работали местные. Самое жуткое, что они этих ребят, представляешь, с детства знали! Родителей их знали, все же рядом жили. А стали их убийцами.

– Вот это я никогда не пойму. Ладно, пошли работать на немцев… Деньги были нужны, голод, все такое, – рассуждала Катя. – Но пытать своих? Убивать своих? Это какими же уродами надо быть?

– Уродами, – согласился Витя. – Или страх человека так ломает. И вообще, иногда одно решение всю жизнь человека рушит. Есть такой фильм о войне – «Восхождение». Не смотрела?

– Вроде нет.

– Там два наших солдата попадают в плен. И они оба нормальные, оба воевали. Но вот попали в плен. И их заставляли что-то про отряд рассказать. Один оказался сильный, не сломался, а второй сразу испугался пыток. Думал, сейчас себе жизнь спасет, а потом как-то выкрутится, сбежит, – объяснял Витя, глядя на Катю своими умными, серыми как пепел глазами. – А оказалось, что есть вещи, которые уже не исправить. Немцы его в казни заставили участвовать. Он даже повеситься потом пытался, но не получилось.

– Страшно. И даже судить страшно, правда? – задумалась она. – Когда такой выбор: скажи, что от тебя требуют, и живи себе дальше, или тебя убьют. Хорошо, что нам такой выбор делать не придется.

– Почему? – спросил Витя.

– Ну, такой войны больше не будет, – ответила она.

– Почему? – упрямо повторил он.

– Как почему? – пожала плечами Катя. – Люди же второй раз не сойдут с ума?

– Но ведь войны никогда не прекращаются. Войны идут всю историю человечества.

– Идут, это понятно. Но такой жестокости больше не может быть, – убежденно сказала Катя.

– Почему? Жестокость была всегда. Разве в античности ее не было? Или в Средневековье?

– Да, но сейчас же не Средневековье. Человечество же как-то… развивается? Люди меняются, умнеют.

– Люди умнеют? – удивленно поднял брови Витя. – Так сильно умнеют, что в двадцатом веке придумали жечь в печке целые народы?

– Ну… – замялась Катя. – Наверное, это был… пик, сумасшествие. Поэтому я и говорю: человечество же не может второй раз подряд сойти с ума? Это же не грипп, которым каждый год болеют?

– Почему ты так думаешь? – пристально смотрел на нее Витя.

– Ну как почему? – горячилась Катя. – Люди пережили такой ужас. Они видели, что такое зло. Столько людей погибло, и так страшно погибло… Разве люди захотят, чтобы это повторилось? Разве они это забудут?

– Мама всегда повторяет, что короче человеческой памяти только человеческая благодарность, – спокойно ответил Витя.

– Ну… – задумалась Катя. – Есть же книги, фильмы, интернет в конце концов. Все можно узнать, прочитать.