Донос без срока давности

Выводы комиссия сделала такие: «Т. Бухбандом допущен ряд ошибок – поспешность, нервозность, преувеличение наличия преступлений, чем вводил в заблуждение, а со стороны Окркома и ОкрКК – излишняя доверчивость к информации т. Бухбанда, приведшая к санкционированию лишних арестов». Во время работы комиссии Бухбанд назывался бывшим начальником Таганрогского ОГПУ (по-видимому, был временно отстранён от исполнения обязанностей), однако после принятия комиссией решения в декабре 1928 г. лишь четыре дня оставался не у дел: получил строгий выговор и… пошёл на повышение – возглавил секретно-политическое управление Полномочного представительства ОГПУ по Средне-Волжскому краю.

С 1 марта 1930 г. назначен начальником Читинского окружного отдела ОГПУ (с 1931 г. – Читинский оперативный сектор ОГПУ). Крупнейшим делом этого периода стало раскрытие «контрреволюционной монархической организации» (арестовано 238 человек). Организация позднее стала называться «клерикально-монархической», так как большинство арестованных были священники и миряне, главой её был объявлен архиепископ Евсевий (в миру – Е. П. Рождественский), возглавлявший Читинско-Забайкальскую епархию в 1927 – начале 1930 г. Архиепископ Евсевий проявил твёрдость, Бухбанд после этого начал лично участвовать в ведении «следствия», тем не менее архиепископ так и не «признался» в руководстве этой организацией (архиепископ Евсевий (Рождественский) в 1981 г. причислен Русской Православной Церковью Заграницей к лику святых новомучеников и исповедников Российских).

В октябре 1932 г. Бухбанд назначен помощником начальника Средне-Азиатского управления исправительно-трудовых лагерей и колоний ОГПУ. А с 28 февраля 1933 г. – начальником Соловецкого управления исправительно-трудовых лагерей ОГПУ – начальником Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН). Обстановку в лагере и отношение к ней Бухбанда характеризует цитата из одного его выступления: «…войдите в любой отдел, и вашему вниманию предстанет всюду одна картина – грань между отдельными кадровыми и вольнонаемными работниками и заключенными контрреволюционерами, сидящими в аппарате, стерлась… Не стирать различие между чекистом и контрреволюционером, а, наоборот, показать и сохранить его так, как оно есть, и так, как оно должно быть, ибо при таких теплых взаимоотношениях неизбежно срастание вольнонаемного состава с заключенными, неизбежна потеря классовой линии и чутья кадровым составом, а этого мы допустить не можем». В июле 1933 г. Соловецкий лагерь посетил писатель Михаил Пришвин. В своём очерке «Соловки» он обходит тему заключённых, по выражению соловчанина М. М. Розанова, «как кот горячую кашу». Но в дневниках, записанных скорописью, Пришвин более откровенен и скептически отзывается о начальнике лагеря: «Юродство Бухбанда, его внимание и невнимание, внимание: приготовьте им на дорогу всего понемножку, сёмги… Мне: “малосольная, недурна”». И ниже: «Убеждая меня ехать на Мурман, Бухбанд говорил: “книжонку о рыбе напишете”. И пальцами показал даже толщину “книжонки”… Бухбанд: патефон и балалайка, повторяет одно и то же или прикидывается простачком».

Чем занимался Бухбанд с ноября 1933 г., будучи освобождённым от должности начальника СЛОНа, по март 1935 г., у автора сведений нет, но с 26 марта 1935 г. он возглавляет Управление рабоче-крестьянской милиции УНКВД по Крымской АССР. 11 июля 1936 г. ему присвоено звание майора милиции. Однако в середине декабря Бухбанда переводят в распоряжение Главного управления РКМ НКВД СССР.

В этот же период (1935–1937) Бухбанд председательствует в Союзе советских писателей Крыма (Крымское отделение Союза писателей СССР), хотя, по воспоминаниям современников, «писать по-прежнему, практически не умел и даже просто по-русски писал с ошибками». Но в Союз писателей его приняли с учётом ранее написанных пьес «Расправа» (1924), «Полковник Лавров (1925), «Борьба» (1932) и отрецензированных А. М. Горьким повестей «Перековка» (1934), «Перебежчики» (1935) и романа «Путь солдата» (1936), которым дал положительную оценку.

А вот пьеса «Последний пир» (1936) своим названием прямо-таки стала пророческой: 22 июля 1937 г. Бухбанд арестован УГБ НКВД Крыма как «член правотроцкистской террористической организации». Ни на предварительном следствии, ни в суде не признал своей вины. Осуждён по статьям 58–8, 58–11 УК РСФСР 8 января 1938 г. Верховным судом СССР к расстрелу с конфискацией имущества, расстрелян в тот же день. Местом смерти указан г. Харьков.

Репрессированы были и члены семьи: жену, Серафиму Марковну, как члена семьи изменника Родине (ЧСИР) приговорили к 5 годам ИТЛ. Полтора года она провела в АЛЖИРе (Акмолинском лагере жён изменников Родине), а в октябре 1939 г. была отправлена в лагерь Соликамскбумстроя. Дочери Любовь (1919 г.р.) и Анна (1921 г.р.) были арестованы «за укрывательство контрреволюционной деятельности отца», но через четыре месяца, 28 ноября 1937 г., освобождены «за недоказанностью обвинения».

А 6 февраля 1957 г. реабилитировали посмертно и Я. А. Бухбанда за отсутствием состава преступления.

[6]