Донос без срока давности

Но вот ещё про один маршрут военных поставок в Китай историки не упоминают вообще, словно его и не было: через Внешнюю Монголию (т. е. МНР) – прямиком во Внутреннюю Монголию и дальше. При этом в мемуаристике достаточно фактов о перегонке советскими лётчиками боевых самолётов для китайских ВВС через Монголию. «В конце сентября 1937 г. был получен приказ перегнать самолёты в Китай», – вспоминал бывший авиатехник Алексей Корчагин. Специальную перегоночную группу возглавил командир тяжелобомбардировочной авиационной бригады майор Григорий Тхор, недавно вернувшийся из Испании. Первый отряд тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3 пошёл в Китай по маршруту Иркутск – Улан-Батор – Далан-Дзадагад, далее через пустыню Гоби в Суйчжоу. Затем пошла вторая группа, третья… Бомбардировщики СБ перегоняли в Китай тоже из Иркутска и тоже через Монголию, но уже на крупную китайскую авиабазу в Ланьчжоу. Всего же осенью 1937 г. из Иркутска через Монголию в Китай было отправлено 225 боевых самолётов, в том числе 62 бомбардировщика СБ.

Монгольская территория была удобна и для организации линии наземных поставок: со стороны пустыни Гоби граница была практически не прикрыта. Здесь располагалось марионеточное государство Мэнцзян, войска которого границу с Монголией совершенно не контролировали. Практически именно в том районе, где в мае – августе 1939 г. развернулись бои, как раз сходились границы трёх государств – МНР, марионеточных Маньчжоу-Го и Мэнцзяна. Удобства очевидны: чем не оптимальное место для проводки автомобильных колонн-конвоев со снаряжением для китайской армии? Трудно предположить, что эту возможность не использовали или, по крайней мере, не попытались использовать. Быть может, как раз к этому и велась подготовка? Не говоря уж о том, что пока боевые действия приковали внимание (а также японские и маньчжурские силы) к одному-единственному участку границы, самому глухому и дальнему, на другом могли и попытаться доставить китайским «потребителям» десятки тысяч тонн военного снаряжения – через пустынную «дыру» в символической границе. Иначе зачем вообще тогда были нужны в монгольской степи те пресловутые «неучтённые» 16 автомобильных батальонов – с их почти шестью тысячами грузовиков?

Понятно, что японской армии, увязшей в трясине войны в Китае, жизненно необходимо было перерезать артерии подпитки китайского сопротивления. Если морской путь им к тому времени удалось практически блокировать, то перекрыть Синьцзянский тракт им было не по зубам. Потенциально ещё более опасно выглядела монгольская «тропа». Даже если в песках Гоби она ещё только прокладывалась, то её воздушную версию уже успешно опробовали. Так что вариант её закупорки для советских автобатов должен был прорабатываться, о чём не могли не знать в Кремле (советская разведсеть тех лет в Китае работала довольно эффективно).

И не явились ли халхин-гольские события одной из сталинских многоходовок, имевшей целью сработать на опережение – навязать японцам боевые действия в заведомо проигрышных для них обстоятельствах, дабы отбить охоту на вторжение в СССР (что и было достигнуто) и одновременно обеспечить бесперебойные каналы военных поставок Китаю?

В условиях разгорающейся большой войны в Европе Сталин не мог допустить ни победы Японии в Китае, ни замирения с ней китайцев. Это грозило последующим разворотом к СССР уже не одной лишь Квантунской армии, а всей японской армады, которая могла бы использовать не только маньчжурский плацдарм, но уже весь Китай с его ресурсами, в том числе и с неисчерпаемым человеческим. Отсюда и задача: не дать японцам возможности разгромить Чан Кайши и не допустить выхода из этой войны его армии. Да и сам факт неспособности японского командования надёжно перекрыть путь военных поставок своему официальному (китайскому) противнику обрушивал намерения Германии использовать Японию вторым фронтом против СССР.

[30]