Донская армия в борьбе с большевиками

Ввиду этих соображений предлагалось, поддерживая тесную связь с добровольцами, направление которых определилось ясно на Новороссийск, приложить все силы к отрезвлению кубанского казачества и, объявив о создавшемся положении всем бойцам, отходить в общем направлении на юго-восток на Майкопский отдел. Далее предполагалось использовать этот богатый район для отдыха армии, тем более что на этом направлении силы противника были ничтожны, и с наступлением весны перейти в наступление. В случае неудачи из Майкопского района имелось два пути отхода: в юго-восточном направлении через Пятигорск в Грузию (фланговый марш относительно слабой Ставропольской группы) и в крайнем случае в юго-западном – вдоль железной дороги на Туапсе, оттуда по побережью на Грузию или на судах в Крым. Принятие этого решения вызывало необходимость начать немедленные переговоры с Грузией, для которой, согласно докладу, уничтожение вооруженных сил казачества большевиками грозило наводнением большевиками самой Грузии. Одновременно указывалось на необходимость в создавшихся условиях штабу армии отказаться от передвижения по железной дороге в поезде, а перейти на передвижение лошадьми, держась ближе к войскам.

Начальником штаба армии этот проект был отклонен, причем было указано, что уже было решено с главнокомандованием об отходе армии, в случае необходимости, на Новороссийск, откуда предположена экспедиция по побережью на юго-восток. Одновременно намечалось движение кубанцев частью сил вдоль железной дороги Армавир – Туапсе. Части, вышедшие на побережье, будут вывозиться транспортами в Крым. В дополнение начальник штаба сообщил о начале переговоров с Грузией и о сделанных распоряжениях о закладке баз, как по железной дороге на Новороссийск, так и по железной дороге Армавир – Туапсе.

Положение отходящих армий особенно осложнилось в период 6–8 (19–21) марта, когда фронт Донской армии оказался прорванным на Екатеринодарском направлении ничтожными силами противника, причем переутомленные и нервно настроенные войска не оказали должного сопротивления. К этому же времени правый фланг советских войск, видимо, усилился за счет части кубанцев, а в тылу армии нападение «зеленых», разоружение ими отдельных команд и ограбление обозов приняли регулярный характер.

Над этими двумя событиями необходимо остановиться. Большая часть Кубанской армии разбрелась по домам, где часть казаков пыталась умилостивить большевиков «нейтралитетом» или даже притворно-дружественным отношением, а другая пополнила ряды фантазеров «зеленых», привлекавших казаков к себе обещанием окончания братоубийственной войны.

Первая группа кубанского казачества разочаровалась в своих надеждах весьма быстро, и уже в тот момент, когда большевики только что успели перешагнуть северную границу Кубани и показать свою власть, вспыхнул ряд восстаний в станицах северной части Кубани. Однако, как всегда, подобные разрозненные удары пользы не принесли, и часть кубанцев бежала на юг, присоединившись к отходящей армии, другую часть, видимо, большевики заставили выступить на своей стороне и остальные ушли в горы к «зеленым».

Что касается «зеленых», то в этот стан с самого начала зарождения этих банд еще в Воронежской губернии (май, июнь 1919 года) стекалось все то, что явно уклонялось от активной борьбы с той или другой стороны. Просто-напросто сначала «зеленые» укомплектовывались шкурниками и ничего серьезного собой не представляли. На Кубани «зеленые» были уже опасней. Проповедуя идею протеста против господства добровольцев и, главное, обещание мира, они сманивали к себе переутомленное войною казачество, а имея необходимость добывать средства к жизни (так как ютились они по лесам и горам), они грабили обозы, обезоруживая одновременно команды.