Донская армия в борьбе с большевиками

– Неужели же они являлись символом проповедуемого «зелеными» мира и если да, то неужели же сами изобретатели его не нашли иного способа для выражения своей мысли? Ведь эти легко колеблемые, узкие, длинные лоскутки бумаги только опутывали деревья, но первое прикосновение руки человека, первый сильный напор ветра – и все это рвалось на мелкие куски. Не было ли это для «зеленых» символом плохого мира?!

Хотя и в этих невероятных условиях войска в ряде стычек пытались еще временами сдержать натиск противника, но по всему было ясно, что все эти попытки ни к чему не приведут. Если войска теряли дух в то время, когда у них в тылу были такие незначительные преграды, как Дон и Кубань, то вполне понятно, что они испытывали при сознании, что у них в тылу море. Все спешили к этому рубежу в надежде скорее попасть на спасительные корабли. Если бы армия знала, что в этом отношении ее ждет ужас разочарования, то, конечно, она не катилась бы с такой поспешностью к манившему многих лиц, плохо понимавших обстановку, Новороссийску.

Необходимо указать, что рядовое казачество, решив идти куда угодно, часто говорило о Грузии, Армении, Персии и Турции, но почти никогда не слышно было среди казаков разговоров о Крыме. Почему? Очевидно, казаки инстинктивно чувствовали, что, спасаясь в Крым, они должны были бросить лошадей. Ну а без лошади казак плохой воин – недаром до Европейской войны донцы имели лишь конные части.

Зато большинство офицерства неудержимо тянуло на Новороссийск. А между тем прибывшая 12 (25) марта в Новороссийск в штаб главнокомандующего особая комиссия из штаба Донской армии (в составе инспектора артиллерии Донской армии генерала барона Майделя[36], начальника снабжений генерала Калиновского[37], начальника штаба 4-го Донского конного корпуса Генерального штаба генерала Калиновского и начальника оперативного отделения штаба Донской армии Генерального штаба полковника Добрынина) для выяснения и урегулирования вопроса о транспортных средствах для перевозки армии и беженцев установила, что все суда уже заняты тыловыми учреждениями и добровольческими частями и что надежд на полную перевозку донцов нет никаких. А между тем, кроме тех 38 500, частью распылившихся к «зеленым» бойцов, которые состояли в боевой численности Донской армии по данным 1 (14) февраля, не меньше было народа при многочисленных обозах, не считая уже бесконечного числа беженцев. Точно выяснить численность подошедших к Черному морю донцов, принадлежащих к составу армии, и беженцев, подведенных ими лошадей, скота, привезенного уцелевшего имущества, невозможно. А кроме того, сколько рассеялось народа по ущельям и лесам северных предгорий Кавказа?! Чтобы усумнившаяся в зверствах большевиков Западная Европа могла хотя бы впоследствии понять весь ужас своей ошибки, Дон в будущем даст точные статистические данные, подтверждающие, что боровшееся с большевиками в авангарде Европы донское казачество в тяжелые дни потери своей Родины и отхода к Черному морю ушло с Дона не отдельными группами «буржуазии». Нет, ушло громадное большинство способного к работе и годного к тяжелому походу трудового казачества.

Генералом Деникиным выражена была комиссии готовность перебросить в Крым не только всю Донскую армию, но и всех беженцев с их имуществом, если донское командование гарантирует удержание Новороссийска в течение недели.

Стремление главнокомандующего спасти от верной гибели донское казачество, вложившее до сих пор сделанным для борьбы напряжением самую большую лепту в дело борьбы с большевизмом, понятно. Однако что же могла ответить на это предложение генерала Деникина комиссия? Факты говорили сами за себя: разговор этот был 12 (25) марта, а уже 14 (27) марта Новороссийск эвакуировался полным ходом, причем громадное большинство не нашедших на пароходе мест донских казаков двинулось по Черноморскому побережью на юго-восток, лелея тщетные надежды на спасение в Грузии. К сожалению, необходимо отметить, что для Донской армии не было отведено своевременно особых пароходов, предназначенных в специальное ее распоряжение для эвакуации, и эвакуировались лишь те, кому посчастливилось. Это оставило горький осадок в душе донского казачества.

Мы не будем останавливаться над всеми ужасами этой эвакуации и над описанием картин захвата стоявших в Новороссийской гавани кораблей. Мы не хотим упрекать кого-либо в этом, мы констатируем простые факты и предоставляем во всем этом разобраться беспристрастным историкам. Однако мы считаем необходимым указать, что во время эвакуации Новороссийска в числе войск, обеспечивавших Крым с севера, в составе войск генерала Слащева на Крымском перешейке была и Донская бригада полковника Морозова, отправленная донским командованием еще в октябре 1919 года для подавления восстаний в тылу Добровольческой армии.

О. Готова [38] Воспоминания [39]