Донские казаки в начале ХIХ столетия

Помимо участия в сражениях и стычках казакам много приходилось работать в сторожевой цепи и в «партиях» или разъездах.

Порядок службы в сторожевой цепи весь был основан на секретах, на подслушивании и выглядывании одиночных всадников. Нередко передовая застава, расседлав коней, крепко спала к великому смущению проверяющего бдительность охранения регулярного начальника. За нее не спит часовой, притаившись лежащий с односумом-товарищем «на курганчике» и зорко глядящий на все стороны; за нее не спит и тот любитель казачок, что за две версты ушел и залег в укромном местечке; наконец, не спит далеко вперед убежавшая партия… Стоит только появиться неприятелю: сделает «выпал» секрет, подхватит часовой, и в несколько минут застава, совсем годная, подкрепленная сном, бежит навстречу противнику. Правда, за такое несение сторожевой службы нередко приходилось начальству донскому оправдываться перед регулярными властями.

Денисов, обойденный орденом, сухо принятый генералом Ферзеном, в записках своих замечает: «А я и нечаянной не сделал ошибки, как только однажды с покорностью просил генерала Ферзена, чтобы он, когда молодые при нем находящиеся офицеры бывают в передовой цепи и затем доносят ему об ошибках и упущениях, то он не верил бы; при этом я поставлял генералу то в резон, что молодые офицеры худо знают донских казаков обороты и лучшие и даже обязательные считают за упущения…»[25].

В «партиях» казаку было много труднее. Ездили почти всегда без карт, а время определяли «по солнышку», потому что, что же «будут делать офицеры, не имеющие понятия о планах и не умеющие обращаться с ними, да и часы, по бедности, офицеры не многие могут купить…»[26]. Это нередко бывало причиной путаницы в донесениях.

Как теперь, так и сто лет тому назад, командиры полков постоянно жаловались на то, что их полки грабят, отнимают лучших людей на посылки, на ординарцев, в денщики, вестовые и проч. «Такова участь казачьих полков, – пишет Денисов, – всегда казаки столько употребляются по дежурствам, к волонтерам, по провиантским, комиссариатским комиссиям, разным транспортам, что всегда на половину остается при полку, а иногда и того менее. Так даже случается, что чиновники, отпросясь в отпуск, увозят казаков в свои дома и уже оттуда дают им способ возвратиться на Дон, а полк о всем оном не имеет сведения. При сем долгом поставляю сказать: когда я дознал, что один пехотного полка поручик, находясь без должности в одном селении, имеет полка моего казака, то послал к нему сказать, чтобы немедленно казака отпустил, но он того не сделал и отозвался, что он никогда его не отпустит, почему я принужден был послать команду силою взять»[27].

Казаков ценили только тогда, когда они были необходимы, ценили их также такие недюжинные люди, как Суворов; между тем многие военные люди описываемого времени, привыкшие к красивым регулярным полкам, блиставшим своей стройностью, где лошади подобраны шерсть в шерсть, всадники изящно одеты в эффектные каски с высокими помпонами, где аллюры уравнены до идеала, не могли равнодушно видеть казачий полк. кучей собравшийся за своим знаменем, одетый разнообразно и пестрый, «как маков цвет», в синих, желтых, красных и зеленых мундирах, мешковато сидящих на бородатых, плохо выправленных людях. Теряла и не имела вида и выносливая, крепкая лошадка, стоящая неуклюже, расставив ноги, задрав голову кверху, с худым, поджарым животом… В век, когда все основано было на наружном блеске, на медвежьих шапках и цветных флюгерах, казаки не могли снискать себе симпатий. На них смотрели, как на полудиких разбойников. Иностранные агенты, увидав полковника Денисова во дворце, на выходе, без церемонии, рассматривали его и говорили про него громко по-французски. Как же сконфужены они были, когда «дикий» казак разговорился с ними на их родном языке.

Казаки мирились с тем, что им давали самую трудную, «черную», невидную работу; мирились, что про них забывали, не приносили жалоб даже на то, что иные казачьи полковники забирали все жалованье их себе, и казаки служили только ради чести и славы «Всевеликого войска Донского». Офицеры и полковники казачьи редко жаловались на то, что их обходили чинами и орденами, что младших сажали над ними.

С горечью отмечает А. К. Денисов в своих «Записках»: «Я с шестью полками поступил (в 1798 г. в Италиянский поход) в авангард, который вверен был младшему предо мной полковнику Багратиону. Я было хотел представить о том рапортом, но друзья мне сказали, которым открылся, чтобы на первый случай перенес. Князь Багратион обошелся со мною ласково и не вошел в претензию, что полки, а не я относились ему рапортами, почему я молча переносил, как всегдашнюю участь казаков, притом же я обнадеживался, что военные дела предоставят мне случай заслугами найти право старшинства»[28].

Прижизненный портрет М. И. Платова, написанный во время его пребывания в Лондоне 1814; Худ. Уильям Бичи.