Допетровская Русь

На солдатскую и рейтарскую службу набирались мелкопоместные и беспоместные служилые люди, всякие вольные охочие люди, не значившиеся ни в тягле, ни в холопстве; затем со всех земель духовенства, с земель не служивших лично за старостью и болезнью служилых людей, с поместий вдов, малолетних и дочерей служилых людей собиралось с каждых ста дворов по одному рейтару с запасом и в полном вооружении. Всем остальным мушкеты или карабины, сабли и пистолеты, порох, свинец, шишаки и латы, мундир и лошади, в копейные полки копья выдавались из казны.

В полку считалось в среднем около 1200 человек. Каждый полк имел по 10 знамен, по 10 труб и по три пары литавр; полковники были большею частью иноземцы, а среди рядового офицерства из 33 человек в полку к концу XVII века было немало русских. Солдаты и рейтары из охочих людей получали денежное жалованье и даровую квартиру, постой, в обывательских домах по городам и селам; те, кто были из служилых людей, служили со своих поместий; служившие в полках иноземного строя охотники не получали достоинства служилых людей, а служилые люди не теряли своего служилого чина при назначении на службу в полки иноземного строя. Таким образом в этих полках невольно происходило сближение отдельных сословий за одним делом, за одной государевой службой, создавалось представление о том, что военная служба не сословное дело только служилых людей, а может и должна стать обязанностью для людей всех чинов и сословий государства, как это и произошло во времена Петра Великого; способствовало легкости осуществления этого начала всесословности петровской военной службы устройство рейтарских и солдатских полков XVII века.

В одном только эти полки иноземного строя не могли сломить московское предание: военной службе в этих полках учили, служба становилась всесословной и регулярной, но никак не могла стать постоянной. Бедное наличной казной московское правительство стремилось перевести свои полки иноземного строя с денежного на земельный оклад: так было и сподручнее и привычнее. Рейтарам и солдатам стали вместо денег раздавать земельные участки и тем самым приблизили эти полки к стрелецким.

Когда не было войны, рейтары и солдаты, как офицеры, так и рядовые, проживали в своих поместьях, обработка которых естественно привязывала их на бόльшую часть года к занятиям совсем не военным и заставляла жить в раздробь. Обыкновенно только осенью, после уборки хлеба, собирались полки иноземного строя для ратного учения. По условиям русской осени такое учение могло длиться не более шести недель, а то и месяца. Назначались эти учения по распоряжению правительства. Получив «память» из Рейтарского приказа, полковник приезжал в город, в уезде которого был испомещен и расквартирован его полк. Здесь он собирал своих рейтар или солдат, офицеров и рядовых, осматривал их вооружение, записывал «естей» и «нетей», раздавал по фунту пороха на человека и обучал строю, ружейным, сабельным и копейным приемам, стрельбе залпами и беглым огнем. По окончании сбора полковник читал своим подчиненным царский указ, чтобы они и впредь на государеву службу были готовы с полным оружьем и на добрых конях, и затем отпускал их домой до следующего осеннего сбора. Конечно, такая служба более походила на старинную, и осенние сборы, если бы не сопровождались обучением строю, ничем не отличались бы от обычного смотра служилых людей.

Обучение, длившееся не больше 6 недель в году, не могло быть очень прочным и за хозяйственными заботами, занимавшими солдат и рейтар 11 месяцев в году, легко уходило из памяти и из привычек, как дело второстепенное.

При царе Михаиле были учреждены еще драгунские полки, т. е. полки, обученные службе и в пехотном и в конном строю; царь Алексей продолжал устройство драгунских полков. Драгуны имели латы и панцири, вооружены были мушкетами, пиками, шпагами и бердышами. При царе Алексее драгун определяли преимущественно на украинную службу: гоняться за татарами на конях и защищать от них укрепленную линию в пешем строю. Каждому драгуну отвели по 25 четвертей земли, с которой он и должен был нести службу. Тем самым драгуны переходили на положение городовых стрельцов, от которых отличало их только название и разве очень незначительно бόльшая степень обученности военному делу.