Допетровская Русь

Таким образом по результатам попытку правительств царей Михаила и Алексея создать постоянную регулярную армию нельзя назвать удачной. Получалась армия и не регулярная и не постоянная, благодаря тому, что ее устройство неуклонно сворачивалось на привычные и проторенные московские образцы. Да, были солдаты, рейтары, драгуны, даже гусарские полки бывали, все это войско разделялось на регименты, роты и шквадроны, которыми начальствовали полковники, майоры, капитаны и ротмистры, но все эти воины иноземного звания и вида по существу оставались прежними служилыми людьми, испомещенными для службы землей; как и служилые люди, бόльшую часть года жили они в своих поместьях и деревнях, больше заботясь о своем хозяйстве, о пропитании семьи, а карабины, пистоли и шпаги висели преспокойно целыми месяцами на стенах и ржавели, пока солдат или рейтар возился с сохой, косил сено, убирал хлеб и разъезжал по базарам соседних городов, чтобы продать плоды своего земледельческого труда. Собрать таких солдат и рейтар в поход или на учебный сбор было очень трудно; в такой обстановка обленивались и иноземцы-офицеры; иного испомещенного капитана и ротмистра-иноземца никак нельзя было оторвать от полюбившегося ему, после бездомных и голодных скитаний по Германии или Шотландии, сытого и привольного житья в его нижегородском или тульском поместье, данном ему для службы московским правительством; за каждую неявку на сбор такой капитан или майор по русскому обычаю платился спиной; после третьего «нета» грозил выгон обратно за границу, и потому, отделавшись спиной от двух сборов, заленившиеся капитаны и поручики на третий обыкновенно являлись, а там можно было снова пропустить два сбора. И офицеры, и солдаты приезжали на сборы часто с неисправным оружием, о котором не заботились, и объясняли свою неисправность один тем, что потерял свой пистолет в бою, а купить негде, у другого карабина нет, потому что его разорвало при выстреле, а как и где – он не упомнит, у третьего латы украли, а купить новые он не собрался, у четвертого копейное острие спилили неведомые люди на ночлег, и т. д. Лошади у рейтар, более привычные к пашне и бороньбе, пугались выстрелов, нарушали строй и вносили полный беспорядок в «хитрость ратного учения пехотных и рейтарских полков».

Главнейшие пособия: С.М. Соловьев «История России с древнейших времен», тт. IX и XIII; Н.И. Устрялов «Русское войско до Петра Великого»; И. Беляев «О русском войске в царствование Михаила Феодоровича»; Н. Шпаковский «Стрельцы»; Brix «Geschichte der alten russischen Heeres-Einrichtungen»; А.С. Мулюкин «Приезд иностранцев в Московское государство»; А.С. Лаппо-Данилевский «Иноземцы в России в царствование Михаила Федоровича».

Крестьяне в Московском государстве

В Московском государстве обрабатывавшее землю население делилось на три больших разряда: на крестьян черносошных, которые жили на «черных», или государственных, землях, на крестьян дворцовых, обрабатывавших земли, приписанные ко дворцу государя, и на крестьян, которые жили на землях, принадлежавших, как вотчины или поместья, служилым людям и монастырям.

Самое слово «крестьянин» однозначаще со словом «христианин». Называть земледельцев крестьянами стали приблизительно с XIV века, быть может, в отличие от язычников дикарей-звероловов финнов, в стране которых стало жить с XII века христианское население, перебиравшееся сюда с беспокойного юга и начавшее здесь заниматься земледелием. В южной Руси земледельцев звали просто «люди», или «черные люди», «смерды».

В Московском государстве крестьянином называли человека только тогда, если он занимался обработкой земли. Бросал человек тех времен землю, переставал и называться крестьянином. Тогда он становился вольным, гулящим человеком, как тогда называли людей, не пристроившихся ни к какому определенному делу.

Земля, на которой жили черносошные крестьяне, считалась государственной, «за государем», как вообще вся земля в Московском государстве была государева, но крестьяне могли распоряжаться занятою ими землей на всей своей воле. «Земля великого государя, – говорили они, – а нашего владения», или: «земля Божья да государева, а роспаши и ржи наши».

Крестьяне черных волостей могли передавать свои участки земли, или «повытки», как они тогда назывались, по наследству, вкладывать их в монастырь, закладывать, продавать, а выборные или приказные судьи утверждали эти сделки; для записи этих сделок велись особые «вервные» книги: «вервь» – земельная мера, определяемая веревкой установленной длины.