Допетровская Русь

По поручению митрополита Алексия, преп. Сергий отправился в Нижний Новгород приглашать тамошнего князя добровольно явиться на суд в Москву, и в случае сопротивления князя преподобный должен был затворить все церкви в Нижнем и прекратить богослужение. По поручению великого князя Димитрия Донского, преподобный Сергий явился в Рязань к суровому рязанскому князю Олегу и кроткими речами уговорил его смириться, не поднимать войны в Русской земле и заключить вечный мир с московским великим князем.

Преподобный Сергий со своими учениками и обителью сделался образцом, «начальником и учителем всем монастырям, иже в Руси», – говорит о нем летописец. Монастыри, основанные самим преп. Сергием, его учениками и учениками его учеников, считались десятками. И все это были пустынные монастыри, возникавшие далеко от населенных местностей, в чужой и опасной стороне, на севере и северо-востоке от Волги.

То был глухой, непроходимый край, обитаемый дикими и некрещеными финскими племенами; русскому человеку тех времен страшно было пуститься с семьей и бедными пожитками в эти глухие дебри. Но монах-пустынник пошел туда смело; по всей лесной стороне стали возникать монастыри, к монастырю потянулись простые переселенцы; монастырь помогал им устроить хозяйство, поддерживал словом утешения в трудные минуты, молился с ними, был для переселенцев приходом, а во время нападения врагов крепостью, за стенами которой отсиживались от злых нападений; под старость переселенцы находили в монастыре кров и схиму. Вокруг монастырей создавались большие и мелкие поселки, сторона становилась обработанною, населенною, русскою.

«До Сергия здесь была непроходимая пустыня, – пишет троицкий келарь Симон Азарьин, составивший жизнеописание святого, – а теперь все видят вокруг обители мирские поля, села и деревни многолюдные. Прежде здесь и тропинки не было для людей, а теперь явились большие дороги и проезд, открытый для всех днем и ночью. До Сергия это место было безводное; но с тех пор множество источников открыто в окрестностях обители. Множество гадов и змей нарушали безмолвный покой Сергия, а теперь не встретите их на 10 верст вокруг нея. И насколько умножалось население обители и слобод, настолько и все улучшалось. Прежде не было столько и деревьев в рощах, сколько теперь людей в слободах, на тех местах, где были обширные рощи…»

Когда преп. Кирилл Белозерский поселился на месте, где вырос впоследствии его монастырь, то «пусто и скудно было место то, – повествует житие преподобного, – бор беяше велий и чаща, и никому же от человек живущу». А когда пустыня преп. Кирилла стала знаменитой обителью, то в лесах и пустошах Белозерского края возникло около 400 селений.

Благодаря неусыпному труду основателей монастырей и первых поселенцев-монахов, «скудостная и пустая» сторона превращалась в населенную и обработанную, дикари – лопари, зыряне, черемисы, мордва – привыкали, благодаря живому примеру, к трудовой земледельческой жизни и, «открывая души своя» на ласковое и приветливое обращение пустынножителей, принимали христианство и начинали жить оседло, во всем поучаясь от монастыря.

Особенно велики в этом отношении заслуги Соловецкой обители, основанной преподобными Зосимой и Савватием на островах холодного Белого моря. Соловецкий монастырь обрусил весь север России, заселил его и положил начало обработке этого края. Соловецкий монастырь научил здешних дикарей бороться с негостеприимной природой и побеждать ее.

Озера, которыми так богато Поморье и которые так часто мешают сообщению, на Соловецких островах соединялись каналами и превращались в удобные дороги, непроходимые болота осушались, в мелководных реках искусственно подымался уровень воды. Полудикие лопари с удивлением смотрели на устройство водопровода в Соловецком монастыре, «как вода сама сливалась, – по словам соловецкого летописца, – со всех чанов, через трубу подымается наверх, перейдет целое здание, да и в погреб сама льется, да и по всем бочкам сама разойдется».

«До Филиппа игумена (впоследствии митрополита, пострадавшего от Грозного), – продолжает летопись, – рожь на сушило носили многие, а игумен Филипп устроил телегу: сама насыпается, сама привозится и сама высыпается в сушило; прежде рожь подсевали многие, а игумен устроил севальню с 10 решетами, а сеет один человек; при нем же устроили решето – само насыпает, сеет, а отруби, муку и высевки разводит розно. Прежде много братии носило рожь на гумно веять, а игумен нарядил к тому ветер, он теперь мехами в мельницах рожь веет… Прежде глину на кирпич копали люди, а теперь одним волом копают столько, сколько многие люди копали; на кирпич ту глину мяли прежде люди, а теперь мнут лошадьми…»