Допустимые потери

Владелец заведения Тони Сенальяго отличался весьма серьезным подходом к проблеме выпивки. Хотя Тони и снисходил до того, что, потрафляя вкусам любителей зрелищ, позволял им любоваться немой радужной картинкой на экране, он понимал: его лучшими клиентами являются те, кто любит пить в тишине и получает удовольствие от спокойной беседы с друзьями. Бар Тони не принадлежал к числу заведений, куда являются, чтобы подцепить девочку или мальчика. Приходившим в одиночку, парами или втроем дамам предлагалось — максимально вежливо — занять отдельный столик. В случае, когда леди настаивали на том, чтобы встать или усесться за стойкой, Тони печально говорил: «Что же, закон этого не запрещает» — и делал все, чтобы бармены, обслуживая этих дам, впадали в летаргический сон. Тони не боялся услышать от женщин, что он — «секс-шовинист» или того хуже — «свинья», и Деймон его весьма за это уважал. Мистер Сенальяго был вдумчивым читателем, и в старое, доброе для Гринвич-Виллиджа время множество писателей «приумножали» (как Тони любил выражаться) доходы его заведения. Когда в агентство поступала особенно хорошая рукопись, Деймон давал экземпляр Тони для прочтения и с большим уважением выслушивал его мнение.

— Прекрасное местечко, — заметил Вайнштейн, оглядев зал, после того как они уселись рядом на высокие табуреты у стойки.

— Я провел здесь много приятных вечеров, — сказал Деймон. — Итак, чего изволите? — спросил он, вспомнив бармена из заведения на Шестой авеню, где он забыл свой автоответчик и где его нокаутировали, когда он попытался остановить драку. Этот бар гораздо лучше, подумал Деймон. Да и чувствовал он себя более счастливым, чем в тот день.

Вайнштейн заказал пиво. Деймон уже потягивал виски с содовой, Вайнштейн — свое пиво, как вдруг бывший коп заявил:

— Полагаю, что бутылка пива меня не убьет. Хотя доктора уверяют, что даже чайная ложка спиртного способна толкнуть алкоголика назад в пропасть.

— Тебя? — изумился Деймон. — Разве ты когда-нибудь пил?

— Скажем так — не пил, а крепко выпивал, — печально ответил Вайнштейн. — Я врезался в дерево на машине, в которой находилась жена, и поклялся завязать. Это случилось восемь лет назад. Кстати, ты знал, что мама прятала для себя бутылки с джином по всему дому?

— Нет.

— А она это делала.

Деймон покачал головой. Он не верил своим ушам. Неужели Вайнштейн говорит о той прекрасной женщине в крахмальном, окаймленном кружевами переднике, поившей их молоком и угощавшей домашним печеньем? Улица, на которой он жил мальчиком, всегда оставалась в его памяти тихой и безгрешной.

После ссоры в пятницу о Джулии Ларч и ее сыне они больше не говорили. Деймону казалось, что Вайнштейн считает себя победителем в споре и полагает, что он, Деймон, отказался от идеи установить контакт с мужем Джулии. Вайнштейн, вне всякого сомнения, был человеком, не привыкшим терпеть поражение в дискуссиях.

— Пьянство, — рассуждал Вайнштейн, — очень похоже на езду на велосипеде. Даже если давно не крутил педали, ты все равно не разучишься. — Манфред прикончил пиво и обратился к бармену за новой порцией. — Если закажу третью, — сказал он Деймону, — я разрешаю тебе сломать мне руку.

— Это делает тебя более человечным, — заметил Деймон. — Оказывается, и ты не лишен слабостей.

— Если слабость — признак человечности, то я самый что ни на есть человечный из людей, — печально произнес Вайнштейн и, тут же резко изменив тему, добавил: — Думаю, твоего Оливера Габриельсена нам обдурить не удалось.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда ты на минуту вышел из кабинета, чтобы поговорить с мисс Уолтон, ко мне подошел Габриельсен и спросил, почему я не снял пиджак. В помещении тепло, и без пиджака я буду чувствовать себя комфортнее, сказал он. Говоря это, он не сводил глаз с выпуклости под моим плечом. Затем Габриельсен поинтересовался, где я получил степень по литературе.

— И что же ты ему ответил?

— Изобрел какой-то колледж в Оклахоме. Не забыть бы его название на тот случай, если Оливер снова спросит. «Христианский университет Батмана». Это фамилия моего босса в полиции.

— Насколько я знаю Оливера, — рассмеялся Деймон, — он обязательно сверится со справочником. Как быть, если он скажет тебе, что подобного образовательного учреждения не существует?

— Отвечу, что университет закрылся во время войны.

— Не проще ли будет сказать ему всю правду? Он в курсе почти всего, что произошло. Моя супруга устроила для него брифинг.

— Что за отношения у тебя с истиной? — довольно сердито спросил Вайнштейн. — Похоже, ты ею просто одержим. Ты когда-нибудь слышал словосочетание «необходимые сведения»?

— Да. Оно использовалось при создании атомной бомбы в ходе реализации проекта «Манхэттен» и означает, что людям следует сообщать лишь те сведения, которые нужны для их работы.

— Хорошее правило, — сказал Вайнштейн. — Подходит для всего. Для работы в правительстве. Для полиции. В семейной жизни. Ты действительно считаешь, что твоей жене следует знать об этой безумной бабе из Индианы?

— Нет. Во всяком случае, не сейчас.