Допустимые потери

— Он был католиком, — сказал Деймон. — Не очень ревностным. Сомневаюсь, чтобы он верил в непорочное зачатие.

— Такие времена, — грустно вздохнул мистер Браун, сокрушаясь из-за падения веры, последовавшей со времен Моисея и Иисуса Христа. — На всякий случай, я попросил священника в больнице совершить над ним обряд. Вы понимаете, просто на всякий случай.

— Вреда это ему не принесет. — Деймон не помнил, ходил ли Фитцджеральд к мессе.

— Думаю, будет вполне прилично, если мы через неделю или две закажем по нему заупокойную службу. В небольшом театре. Без особых ритуалов. Он был очень популярен среди своих друзей-актеров, хотя его карьера большей частью проходила в Англии. Он сделал несколько записей Шекспира для Би-би-си. Проиграем одну из них, люди скажут о нем несколько слов. И не могли бы вы, как его самый старый друг?..

— Нет, простите, — сказал Деймон. Он вспомнил слова Фитцджеральда в тот вечер, когда они разыгрывали квартиру: сомнительно, чтобы собравшимся на панихиде они понравились.

— Была ли у него любимая песня? Или стихи?

— Насколько я его знал, это было «Плавание в Византию». Но со временем его вкусы могли измениться.

— Не согласитесь ли вы прочитать эти стихи, мистер Деймон?

— Нет, дайте их актеру. Если я буду их читать, он перевернется в гробу.

Мистер Браун коротко и грустно засмеялся.

— Мы в театре не привыкли к такой скромности — сказал он. — Кстати, нет ли среди ваших клиентов какого-нибудь талантливого молодого драматурга, который хочет прорваться на сцену и нуждается в продюсере?

Дела остаются делами, и смерть ничего не нарушила. Представление продолжается. Все на старт, готовиться к следующему забегу.

— Увы, нет, — сказал Деймон.

Мистер Браун вздохнул.

— Мне придется отменить постановку пьесы, которую мы только что начали репетировать. Я не представляю, что кто-то может заменить его.

Так и написать на надгробии, подумал Деймон. Здесь лежит Морис Фитцджеральд, Незаменимый.

— У вас есть под рукой номер телефона этой женщины в Лондоне?

— Есть. — Браун продиктовал номер, и Деймон записал его на клочке бумаги. — Вы помните, что разница во времени шесть часов? Я разбудил ее. Она говорила на удивление спокойно, когда я позвонил ей. Английская флегма. Моя жена в подобных обстоятельствах разорвала бы все свои платья и расцарапала бы себя до крови. Разные обычаи, национальные особенности. Хотя страдаем мы все одинаково, я думаю.

Деймон почти не знал этого человека, он только видел и хорошие и плохие пьесы, поставленные им, но теперь почувствовал, что он начинает ему нравиться. Неожиданно столкнувшись с неприятными обязанностями, Браун взял их на себя.

— Дайте мне знать, — сказал Деймон, — когда состоится панихида. Я постараюсь прийти.

— Конечно. Ну что ж, благодарю вас. Это трудный день для всех нас.

Деймон почувствовал волну усталости, обрушившуюся на него, и погрузился в сонное забытье. Он тоскующе посмотрел на старый кожаный диван, стоящий в конторе еще с тех времен, когда это помещение снял мистер Грей, — его использовали только в тех случаях, когда в офисе собиралось больше двух человек, с которыми надо было вести переговоры. Какие на нем рождались надежды, какие трагедии он видел!

— Оливер, — сказал Деймон, — не будете ли вы так любезны попросить мисс Уолтон, чтобы она не беспокоила меня звонками? Я хочу прилечь и подремать несколько минут.

— Конечно. — Оливер забеспокоился. Никто из них никогда не спал на этом диване. — С вами все в порядке, Роджер?

— Просто немного тянет ко сну. Я не выспался.

Деймон вытянулся на диване и немедленно погрузился в забытье, но сон не принес ему облегчения. Беспорядочно плывшие перед ним видения носили яркий эротический характер. Во сне он лежал на большой постели, которую никогда в жизни не видел, с Антуанеттой Бредли, молодой и сладострастной, и с Джулией Ларш, бормотавшей непристойности, и обе они бесстыдно и раскованно ласкали его. Морис Фитцджеральд, одетый так же, как и при их последней встрече в магазине, со стаканом в руке, стоял и смотрел на развертывающееся перед ним представление, а где-то рядом, на балюстраде, залитый золотым светом, сидел отец Деймона и приглашающе манил его рукой.

Открыв глаза, Деймон почувствовал, что, потрясенный лицезрением похоти, предательства и обвинений, бесстыдным союзом живых и мертвых, которых его подсознание объединило за несколько секунд забытья, он устал еще больше, чем до того, как лег.

Оливер встревоженно смотрел на него из-за письменного стола.

— Спали вы недолго, — сказал он. — И издавали какие-то странные звуки.

— Мне что-то снилось. — Деймон сел и протер глаза. — Почитаю вечером Фрейда.

— Похоже, что вы плакали…

— Я не плакал, — сказал Деймон. — Совсем наоборот.

Он подошел к столу. Ноги у него были как свинцовые. Нажав кнопку переключателя, он предупредил мисс Уолтон, что ему могут снова звонить.